Шрифт:
Закладка:
– А по его билету, значит, иду я?
– Ну, он мне не нравится, а никаких условий Игорь не поставил, просто передал конверт с билетами и номером своего телефона.
Фильм «Самая обаятельная и привлекательная» еще не снят, поэтому я не могу пересказать Лене сцену между Муравьевой и Абдуловым, когда последний притащил на концерт Джанни Моранди свою подружку. Третьей.
– «Ва-банк», конечно, хорош… – Я поиграл бровями, намекая на непростую ситуацию. – Но как-то некрасиво получается.
– Думаешь?
Томилина расстроилась.
– Впрочем, давай сходим. Мы и так мало времени проводим вместе. Работа, у меня еще эта дурацкая учеба…
Честно сказать, новизна ощущений от Сеченовки сильно поблекла. Медицинским предметам я и сам мог учить студентов – и преподаватели подспудно это чувствовали. Придирались, устраивали внезапные контрольки «под меня». Всякая идеология, которой нас пичкали – марксизм-ленинизм и прочее, – ничего, кроме рвотного рефлекса, не вызывала. Мне кажется, даже сами лекторы не верили в то, чему учили. Ну какое построение социализма в отдельно взятой стране?
– Встречаемся редко, – покивала Лена. – Ты постоянно занят…
– А ты как-то не торопишься у меня в квартире оставаться. Почему, кстати? Родители же в курсе.
– Боюсь привязаться к тебе окончательно, – тяжело вздохнула Томилина. – Ты красавчик, эти есенинские кудри… Думаешь, я не вижу, как наши станционные девки на тебя смотрят?
Я закашлялся. Это было чистой правдой. Из последнего: фактурная докторша из десятой бригады притащила мне собственноручно испеченный торт, позвала пить чай к себе домой вечерком. Такая же, как и Томилина, разведенка, только, как я выяснил, еще и с ребенком. Про которого она при попытке меня заполучить умолчала. А когда я спросил напрямую, что-то промямлила про родителей, у которых сейчас живет сын.
– Кудри состригу, – отшутился я. – Тем более что нас уже предупредили насчет морального облика в Австрии. Говорят, австрийки шибко падки на русских мужчин, готовы предоставить им политическое и сексуальное убежище.
– О чем я и говорю! – Томилина разозлилась. – Все у тебя шуточки, все с подколкой.
Рыжая «зажигалочка» вспыхнула красными пятнами, попыталась отобрать билеты. Не тут-то было.
– Вот, кстати, про юмор… – Я билеты не отдал. – «Ва-банк» – потрясающий фильм. Из тюрьмы выходит старый вор-медвежатник, который, придя домой, обнаруживает, что жена уже нашла ему замену в лице комиссара полиции. – Тут я покачал пальцем перед носом Лены. – И это еще не все злоключения главного героя. Потом он выясняет, что и в тюрьму попал не просто так – его подставил богатый друг-банкир…
– Откуда ты это можешь знать?! – Томилина перестала выдергивать у меня из руки конверт, закусила губу. – Фильм только выходит в прокат!
– Писали в журнале «Советский экран».
– Про измены?
– Про фильм.
– И что же там дальше?
– И как с этим справится наш герой? – опять пошутил я. – Все на просмотр картины второй! Думаю, будет продолжение. «Ва-банк-2».
– И все-то ты знаешь! – Томилина уперла руки в боки. – И обо всем имеешь собственное мнение. Даже о фильмах, которые не вышли в прокат и еще не сняты.
– Вот такой классный парень тебе достался!
* * *
Тему с обкомовцем я просто так не оставил. На конверте был написан телефон Игоря Ивановича, и я по нему позвонил. Это оказался – и я даже не удивился – рабочий номер, и трубку взяла секретарша. Мне повезло – товарищ ушел на совещание. Я наврал, что мы с Игорем Ивановичем ударились в автомобильной аварии. И теперь я везу ему домой деньги. Передать родственникам. Ибо виноват. А вот домашний номер он мне не оставил. Наивная секретарша продиктовала нужные цифры. Которые я тут же набрал. Отозвался еще один женский голос.
– Мне бы супругу Игоря Ивановича Ларису Матвеевну услышать…
– Я Ольга Николаевна, – ответила женщина. – А в чем дело?
Я повесил трубку. Понятно. Лене попался такой же ходок, как и я сам. О чем мы ее и проинформируем, если обкомовец продолжит добиваться благосклонности московской скорой.
* * *
Наверное, я скоро стану злостным прогульщиком. Только соберешься на занятия – и на тебе, очередное неотложное дельце, которое даже перепоручить никому нельзя. И снова царственная дочерь Галя не дала скучать.
Давид позвонил мне в шестом часу утра, когда самый сладкий сон, который разрушают только сволочи и подлецы. Остальные категории проходят по разряду обсценной лексики. И куда мне отнести товарища князя? Ладно, потом разберусь. И отомстю.
– Позвонил наш друг Боря, – без всяких предисловий в виде «привет» или «извини» начал Давид. – Там у девчонки беда по твоему профилю.
Конспирация – наше все. Только эвфемизмы и недомолвочки: догадайся, мол, сам. Ладно, дружище. Прощен, но не до конца.
– Адрес сказали? – поинтересовался я самым главным, при этом непроизвольно сорвался к концу фразы в мощный зевок.
– Да.
– Бери такси – и ко мне, буду на углу ждать.
Оделся я быстро. Уже стоя на улице и прячась от свежего весеннего ветерка, подумал, что знал бы – позавтракать можно было бы. А то только и успел зубы почистить. Понадеемся, что у клиентки не дадут с голоду умереть.
Такси остановилось, не поворачивая во двор. Я уже и сумку давно перестал держать, поставил у своих ног, и триста раз подумал, что ношение подштанников – не такая уж и плохая идея, которой я совершенно напрасно пренебрегаю в угоду непонятному здравомыслящему человеку франтовству.
Сегодня я для разнообразия плюхнулся на самое мужское из всех возможных переднее сиденье и сразу же протянул ноги вперед для того, чтобы все же разморозить суставы.
– Только я не взял ничего, – подал голос с заднего ряда Давид.
– Не переживай, у меня все есть. – Тут я задел сумку, в которой звякнули флаконы. – Ты в прошлый раз хорошо по снабжению сработал.
– Не рановато ли бухать едете? – влез в разговор таксер.
– Это вы для поддержки беседы или с какой другой целью интересуетесь? – укоротил я словоохотливого водилу.
Тот надулся сычом и в отместку включил громче радио. Традиционные вести с
