пострадавших здесь! Три бригады минимум! Лучше четыре.

Я дополз до пацана. Блин, а мальчишка совсем хреновый. Тоже перелом, только основания черепа. Из носа юшка кровавая течет, «глаза енота», хоть студентам показывай. Поднял веки – да тут анизокория такая, что и слепой заметит: один зрачок почти на всю радужку, на свет реакции нет. Ёпрст, а вот это резкое сгибание рук и ног будто судорогой, оно как называется? Горметония? Неважно, это как раз говорит о крайне плохом прогнозе. Будто все, что я раньше заметил, не о том же самом практически визжит.

– Что с ним, доктор? – ожил мужчина, на коленях которого лежал пацан. Этот, судя по неестественно согнутой ноге, с переломом голени.

Не отвечая, я снял куртку, бросил на землю. Ну да, носилки я не взял, понадеялся, что машина ближе подъедет. Ладно, сейчас Фролов мне их бросит, по льду вытащим. Пока волоком.

– Пока ничего не скажу. – Мне наконец удалось аккуратно перетащить парня на куртку. – В машину отнесу, там посмотрим.

Ну да, скажи сейчас, что мальчик умирает, начнется паника и вопли. Попытаемся оттянуть это дело.

– Ты куда? – тихо спросила Томилина, возившаяся с сумкой. Ну да, времени меньше минуты прошло.

– У мальчика перелом основания, умирает, – тихо прошептал на ухо ей я. – Потащу к машине. Ты тут смотри пока, кому можно, шины накладывай. Сначала займись тяжелыми, вон мужик тоже за голову держится. Как бы не ЧМТ…

Лена посмотрела на пацана, потом – на мужика, охнула, в глазах опять избыток жидкости.

– Не вздумай! – шикнул я на нее. – Работай давай!

Глава 13

Фролов, к счастью, никуда не делся. Он стоял у машины. Увидев меня, тянущего по льду куртку с пацаном, он открыл салон и начал доставать носилки. Тут меня осенило. Вот же баран! Чем я собираюсь лечить пострадавшего? Шаманскими плясками? Так у меня даже бубна нет. Я вернулся к Томилиной и вытащил из сумки бинты.

– На, держи, накладывай шины пока, я чемодан заберу.

Она только кивнула. Я вернулся к мальчишке. Блин, секунда там, две сям – так время и уходит. Носилки уже стояли внизу. Вместе с курткой уложил на них тело. Сколько там, килограммов тридцать от силы, мелкий совсем. Кое-как выбрался из этой ледовой ловушки, водитель к тому времени уже заднюю дверцу в салоне закрывал.

– Позвони еще диспетчерам, спецбригаду на ребенка с ЧМТ, тяжелого, – бросил я водителю и полез в машину.

Так, сначала воздуховод, а то сейчас язык западет, а от этого точно лучше не станет. Я порылся в инвентаре и выудил детскую эску, изогнутый «свисток», который время от времени замечал в вещах. Сгодился, блин. Уж лучше бы и дальше лежал бесполезным грузом.

Расстегнул одежду, осмотрел. Вроде больше никаких повреждений. Как будто от этого легче станет. Давление – сто на шестьдесят. Много это или мало для его возраста? Вот что не было никогда сферой моих интересов, так это педиатрия. Помнил только формулу для расчета дозы лекарства в зависимости от возраста, так это любой скоропомощник знает, сколько ни выпей.

Тут у пацана опять случились те самые судорожные сгибания конечностей, научное название которых я снова забыл. Ладно, поставлю ему на всякий случай капельницу, просто чтобы венозный доступ был, и реланиума кубик сделаю. Вряд ли это ему навредит.

Пока возился с инъекцией, Фролов на улице гонял завхоза, притащившего песок. Вроде даже подзатыльник отвесил. За случившееся этому клоуну и кол в задницу мало.

Спецы приехали неожиданно быстро. Может, рядом где-то были. Да и не волынят обычно детские вызова. К сожалению, ничем хорошим я их порадовать не смог – когда перегружали мальчишку в их машину, у него уже началось дыхание Чейн-Стокса. А оно – как звонок из похоронного бюро с нетерпеливым окриком «Ну что вы там возитесь?».

– Куда повезете? – спросил я у доктора. – Там просто отец его внизу с переломом голени. Чтобы знали хоть, где искать.

– В первую. Там нейрохирургия, да и ближе всех.

Хлопнула дверь, и спецы уехали. А я вернулся к нашему травмпункту. Ого, живительный пендаль помог улучшить дорогу в разы. Не то чтобы все было посыпано как следует, но по крайней мере до угла я уже добрался на своих двоих, а не ускоренным способом. Пока суд да дело, Лена успела наложить целых пять шин на руки. Правильно, эти сейчас и сами потихонечку пойдут. Помогу всем выйти, конечно же, но возиться с ними уже не надо. Разве что анальгин уколоть, но потерпят.

Вот отцу мальчика, или кем он там ему приходится, надо наркотик колоть, просто так шину ему на согнутую чуть не под прямым углом голень не наложить. Но мужик ждал известий о мальчике. А что ему скажешь? Отправили в первую городскую с черепно-мозговой травмой, ищите там. Видать, врал я не очень умело, он сразу начал убиваться: мол, зачем только согласился Сашку в музей отвести. Посмотрел динозавров…

* * *

Статья в февральском «Терархиве» вышла. Правда, сам журнал я увидел во вторник, четвертого марта. Красота. Две публикации за такое короткое время – это дорогого стоит. Конечно, если бы не Морозов со своими связями, ничего бы до сих пор не было. Лежали бы статейки, ждали очереди. Надо хоть для порядка спросить, небось, пришлось в редакциях двери ногой открывать из-за того, что руки заняты. Сейчас и сделаю.

– Игорь Александрович, – я положил журнал на край стола, – шкурный вопрос.

– Двадцать рублей максимум, у меня с собой больше нет, – ответил он, не отрывая голову от бумаг.

– Да я как бы наоборот. Вы же потратились, наверное, когда организовали публикацию? Может, надо как-то разделить расходы?

– Андрей, послушайте. – Морозов выпрямился и посмотрел на меня. – Вы сколько получаете?

– Сорок стипендия, на скорой рублей семьдесят…

– И богатых родителей у вас тоже нет, – добавил он. – Я помню, ваша мама работает окулистом в Орле. Во-первых, получаю я чуть больше, во-вторых, не особо я там и потратился. И в-третьих, самое главное: ваш вклад в это исследование гораздо больше, чем пара бутылок коньяка. Так что забудьте.

– Но премию – пополам. Любую, – улыбнулся я.

– Дожить еще надо до той премии.

* * *

По столице ходят слухи, что Марк Захаров ставит какую-то убойную рок-оперу с Караченцовым в главной роли. И, дескать, музыкальная часть уже записана композитором Рыбниковым, и избранные люди даже могли все послушать. И не где-нибудь, а в… церкви Покрова в Филях! Скандал почище «Иисуса Христа – суперзвезды».

Причем