Она отвела взгляд, ее брови сошлись, и она отдернула ногу от моей руки.

— Ты все еще чувствуешь это? — пробормотал я, желая подтолкнуть ее.

— Что?

— Мой член растягивает тебя. Держу пари, ты все еще чувствуешь это.

Она сглотнула и сузила глаза. — Что это для тебя? Как мы собираемся жениться? Для тебя это шутка?

— Для меня это брак.

— Значит, ты собираешься поклоняться мне, уважать, заботиться обо мне и быть верным? — Последнее было выплюнуто с сарказмом.

Ярость бурлила в моих венах. Она думала, что знает меня. — Может быть, я преступник и плохой человек, но я верен. Я никогда не изменял женщинам, с которыми был вместе. Старый добрый мальчик Патрик не может сказать того же, не так ли, милая Эйслинн?

Она ничего не сказала в защиту Патрика, потому что знала, что он не заслуживает ее защиты. Мне не нравился этот тупица. Одна мысль о том, что такой неудачник, как он, когда-нибудь наложит лапу на Эйслинн, вызывала у меня желание содрать с него кожу живьем.

— Не могу поверить, что такой человек, как ты, никогда не изменял. Это был бы один из твоих мелких проступков в твоем, несомненно, длинном списке грехов.

Я был грешником. Никаких вопросов. — Ты мне не веришь? — спросил я с язвительной улыбкой.

— Ты мужчина, у которого есть много возможностей быть с женщинами.

— Есть, но если я выбираю быть с женщиной, то это единственная женщина, с которой я хочу быть.

Эйслинн не выглядела убежденной. Я ценил брак. Я ценил семью. То, что я убийца, не меняло этого. Она скоро это поймет. Мой отец был жестоким убийцей, безжалостным лидером, но он также был набожным католиком и был любящим мужем для моей матери. — То, что я выбираю совершать определенные грехи, не означает, что я выбираю совершать их все.

Взгляд Эйслинн скользнул к старому кресту на тумбочке. Я сняла его, чтобы не повредить водой. — Что это значит для тебя?

Мое сердце сжалось. Эйслинн была моей женой, но она еще не завоевала моего доверия. Крест принадлежал моей бабушке, и она отдала его мне на смертном одре. — Что он означает для каждого доброго католика.

Она сузила глаза, уловив ложь. Эйслинн была умна. У меня было чувство, что она быстро уловит проблески за моей маской, если я не буду осторожен. Отец сбросил все маски еще до матери. Это было то, к чему я стремился, но я был реалистом. Шансы на то, что Эйслинн станет моим доверенным лицом, были близки к нулю. Большинству браков везло, если они достигали уровня взаимной терпимости.

— Для многих это плот, который держит их на плаву в бурном море. Она дает им ответы на страшные вопросы. Дает им цель.

— У меня есть цель, и если я хочу получить ответы на вопросы, у меня есть способы получить ответы, — пробурчал я. Эйслинн пыталась растопить лед между нами, но я не стал бы выкладывать ей свои секреты из-за кольца и совместной ночи. У нее были свои секреты, а у меня — свои. Сначала она должна рассказать свои, прежде чем я подумаю о том, чтобы раскрыть несколько своих.

ГЛАВА 15

Сквозь муть сна пробился тихий шепот, за которым последовало поглаживание моей руки по бедру и обратно.

— Милая Эйслинн.

Слова вызвали воспоминание, но я не могла его ухватить. Я перевернулась на спину, все еще пьяная. Теплая рука скользнула по моей руке. — Пора просыпаться, Эйслинн.

Я открыла глаза и отшатнулась, когда рядом со мной возник высокий Лоркан Девани. — Ты?

— Я. Твой муж, дорогая жена.

Правда начала проникать в душу. Я подняла руку, на которой было его кольцо, затем опустила ее на одеяло. Оно было красивым, но вызвало во мне лишь презрение. Я огляделась вокруг, и в голове пронеслись вчерашние события. Я выпила не так много, может быть, стакан или два Гиннеса, но мой разум жаждал стереть из памяти свадьбу.

Я села, обернув простыню вокруг себя. После наших интимных встреч это может показаться смешным, но я чувствовала себя лучше, когда между мной и Лорканом был барьер. Мой взгляд метнулся к ванне и нашему разговору о верности. Я не принимала во внимание, что Лоркан будет верен мне, что он будет чтить наши узы.

Это была часть Лоркана, которая мне нравилась, что, в свою очередь, заставляло меня почти жалеть о том, что он не раскрыл этот лакомый кусочек о себе. Я предпочитала его недолюбливать и надеялась только на то, что он окажется обманщиком.

Теперь, когда свадьба закончилась, необходимость продвинуться в поисках Имоджен возникла как наводнение. За последние две недели я почти не собрала никакой информации. С кем бы я ни разговаривала, их ответы не приносили никакой пользы.

— Поможешь ли ты мне сегодня в поисках Имоджен? — спросила я. Я спустила ноги с кровати, повернувшись спиной к Лоркану. Его пристальный взгляд заставлял меня нервничать и немного возбуждал.

— В наш первый день в качестве супружеской пары?

Я мельком взглянула на него через плечо. — Ты обещал мне помочь.

Лоркан встал с шокирующе эрегированным членом, и выражение его лица ожесточилось. — И я помогу, но не сегодня. Думаю, сначала тебе нужно показать мне, что ты серьезно относишься к этому браку.

Я поднялась на ноги, позволяя покрывалу соскользнуть на пол, обнажая мое голое тело.

Я подошла к ванне и подумала о том, чтобы принять еще одну ванну, чтобы успокоить боль между ног. Лоркан остановился в нескольких шагах от меня, обнаженный и твердый как камень. У меня было ощущение, что я знаю, как он хочет показать, что я серьезно отношусь к этому браку. Он не хотел болтать или раскрывать что-то личное, что стало совершенно ясно во время нашего вчерашнего разговора. Даже если его лицо не показывало этого открыто, он не доверял мне, как и все остальные ирландцы в этой общине.

— Что тебе нужно? — надменно спросила я.

Он ухмыльнулся. — Что ты можешь мне дать? Не свою любовь, я уверен.

Любовь? Наша связь была прогнившей до основания. Любовь не может расти на отравленной почве.

— Просто скажи мне.

— Я хочу получить предложение, милая Эйслинн. У меня есть целый день, даже недели или месяцы. Нет никакой спешки.

Но у меня не было столько времени. У Имоджен, вероятно, не было столько времени. Что, если Лоркан специально отвлекал меня?