– Лена, дай ему время остыть, – Назар присел на подлокотник кресла, в котором я сидела, и хмуро посмотрел на меня.

Он не выносил моих слез.

Но я даже не плакала.

Я пребывала в каком-то замороженном неживом состоянии.

– Позвони ему, – повторила я, сглатывая горечь во рту.

Почему нельзя отмотать время назад? Я бы пришла к Глебу вместе с Вадимом, и тогда бы не случилось череды этих роковых совпадений. Зачем я вообще пошла к соседу одна?!

Мне хотелось биться головой о стену. Правильно Назар сказал, дура я!

Назар достал телефон и что-то быстро напечатал.

– Я напишу Вадиму сообщение, если захочет – ответит. Но сейчас лучше на него не давить.

Я притянула колени к груди и зарылась лицом в плюшевую ткань кофты. Мне казалось, она пахла Вадимом.

Назар, как в детстве, погладил меня по голове и как-то беспомощно позвал:

– Лен…

Я подняла голову и невидящим взглядом уставилась на Назара.

Я не могла ни на чем сосредоточиться. В голове раз за разом проигрывалась сцена из темной спальни. Горячий поцелуй чужих губ, неровное дыхание, силуэт Вадима в дверях, безжалостные удары, кровь на лице Глеба и взгляд Вадима, полный горечи и разочарования…

Я сжала голову ладонями. Господи, как это всё пережить? Как не свихнуться прямо сейчас?

– Лен, – Назар всё это время с беспокойством смотрел на меня. – Может, мне позвонить Уле, чтобы она приехала?

Продолжая сжимать раскалывающуюся напополам голову, я пробормотала:

– Не надо.

Я не хотела видеть никого кроме Вадима.

Брат тяжело вздохнул и встал с подлокотника.

– Когда родители вернутся?

– Скоро должны, – безжизненно прошелестела я.

Я понимала, что должна взять себя в руки, чтобы не пугать близких мне людей, но не могла. Внутри кипела такая боль, что мне стоило нечеловеческих усилий не дать ей окончательно затопить меня.

– Пошли, – Назар решительно взял меня за руку и потянул к себе.

Я послушно встала и на нетвердых ногах пошла за братом. На кухне он достал из шкафа папин коньяк. Плеснув напиток в стакан, Назар протянул его мне.

– Пей.

Я недоверчиво посмотрела на коричневую жидкость.

– Пей, говорю! – повысил он голос. – С родителями я сам объяснюсь.

Я взяла дрожащей рукой стакан и, стуча зубами о стекло, хлебнула обжигающей жидкости. Я даже не почувствовала вкуса. Все мои рецепторы онемели.

Назар сидел, упершись локтями о стол, и смотрел на меня.

– Рассказывай, – коротко сказал он.

– Что?

Я подняла на Назара слезящиеся глаза. Свет, падающий от абажура, казался нестерпимо ярким.

– Как ты у Глеба оказалась! – гаркнул брат.

Приехав сюда, он сразу поднялся в соседскую квартиру и застал меня там, полуживую от шока. С трудом держась на ногах, я пыталась помочь пришедшему в себя Глебу подняться.

Не представляю, что Назар подумал, увидев эту картину, но действовал он быстро и четко. Не размениваясь на вопросы, отвел Глеба в ванную, смыл кровь и осмотрел его. Изучив лекарства, прописанные врачом из Скорой, Назар поставил соседу укол и уложил его в постель.

Глеб пытался сопротивляться и спрашивал, что произошло. Явь и бредовые галлюцинации смешались в его голове, и мужчина не мог понять, что случилось на самом деле. Но ослабевший организм не мог долго бороться, и Глеба практически сразу вырубило.

Всё это время я сидела на крае стула с окаменевшим лицом и пыталась осознать случившееся.

Закончив с Глебом, Назар осторожно поднял меня, накинул на плечи толстовку и, как маленькую, повел домой.

Он даже не стал ничего спрашивать. Только сейчас, когда лед, сковавший меня изнутри, начал постепенно подтаивать, брат решился на вопрос.

Я с силой сжала стакан и уперлась взглядом в стол. Мне было невыносимо стыдно, будто я действительно изменила Вадиму. Я чувствовала себя виноватой. Возможно, всё дело было в неправильном порочном удовольствии, которое я испытала, когда Глеб поцеловал меня.

Как же я ненавидела себя за это!

– Я зашла узнать, куда Глеб пропал, – хрипло начала я. Чтобы вернуть голос, мне пришлось откашляться. – У него оказался жар, и я вызвала Скорую.

Назар кивнул. Как медик-студент, он был со мной согласен, но, как брат, хотел надавать подзатыльников, я видела это по его глазам.

– Глебу поставили сильный жаропонижающий укол, и он начал бредить, звал какую-то Алису…

Рассказывая историю, я пыталась понять, на каком этапе мне нужно было уйти. Наверное, следовало развернуться еще на пороге спальни. Но как я могла оставить человека, нуждающегося в помощи?

– Иии? – Назар уже догадывался, что случилось дальше.

– Он дернул меня к себе на кровать и поцеловал, – выпалила я и резко опрокинула в себя остаток коньяка.

Слова, которые я только что произнесла, были гораздо горше и противнее крепкого напитка.

Брат тяжело вздохнул и потер лицо ладонями.

– И Вадим его избил, – закончил за меня Назар.

Мне оставалось только устало прикрыть глаза в знак согласия.

– Да уж… Даже не знаю, что сказать… – протянул брат, барабаня пальцами по столу.

Я съежилась на стуле. От коньяка кружилась голова, и путались мысли, но облегчения он не приносил.

– Завтра Вадим остынет, и ты поговоришь с ним. Если надо притащишь за шкирку этого Глеба.

Я вскинула на брата глаза.

– Хотя нет, Глеба не надо, – невесело усмехнулся Назар. – Иначе они друг друга точно поубивают.

Чтобы не застонать от отчаяния, я прикусила рукав кофты.

Парень встал из-за стола и подошел ко мне.

– Всё будет хорошо, мелкая, – тихо проговорил он и, наклонившись, приобнял меня за плечи. – Вадим знает тебя, как облупленную, и почувствует, что ты говоришь правду.

Я крепко обняла брата и уткнулась лицом ему в плечо. Как бы я хотела поверить этим словам!

В это врем пикнул домофон, и я отстранилась от Назара, вытирая выступившие вдруг слезы. Скорее всего, это были родители. Я покосилась на бутылку коньяка на столе. Похоже, впереди меня ждал серьезный разговор.

Назар мягко поднял меня со стула.

– Иди умойся и ложись спать, Лен, – вздохнув, сказал он. – Я поговорю с родителями.

Я кивнула и поплелась в ванную комнату. Это будет самая ужасная и долгая ночь за всю мою жизнь.