в вооружении и материальном обеспечении. В штабах царила полная неразбериха, исключающая возможность четкого планирования военных операций. Войска несли большие потери и вынуждены были отступать. Однако неудачи на фронте нисколько не убавили самонадеянности и заносчивости генерала Сухомлинова. 7 марта 1915 года на совместном заседании Совета министров и Государственной думы один из лидеров партии кадетов Андрей Иванович Шингарев заявил: «Снабжение армии поставлено безобразно… С первых дней войны особое внимание обратил на себя огромный расход боевых припасов, в том числе артиллерийских снарядов. Военная же промышленность России была совершенно не в силах регулярно пополнять ими войска. Планы военных заготовок не выполнены, что было скрыто военным министром от правительства. Легкомысленная непредусмотрительность Сухомлинова и его полная неспособность вдумчиво оценить обстановку, в которой должна была оказаться Россия в период серьезных военных операций, привела великую державу к катастрофе. Оказалось, что военным министром не были заблаговременно предприняты действенные меры оперативного увеличения мощностей отечественной военной промышленности и обеспечения снабжения русской действующей армии из-за границы. Он не только скрыл от правительства истинное положение вещей, но даже давал успокоительные заверения в легкой и быстрой победе над врагом…». Генерал Сухомлинов, сидевший в зале, грубо прервал его речь и высокомерно выкрикнул: «Вам кажется, что только у Вильгельма все хорошо! Если послушать Шигарева, все пошло бы несравненно лучше, если бы он занимал мое место».

Бездарность в сочетании с ничем не оправданным спокойствием военного министра поражали россиян. В Думу тогда прямо с боевых позиций явилась группа офицеров-фронтовиков, которые гневно выкрикивали в адрес Сухомлинова и ему подобных: «Мы им много раз говорили, но они ничего не делают. Что же нам остается – стрелять по их кабинетам?!»

Все открыто возмущались безответственностью и безнравственностью Сухомлинова, его самодурством – поведением, граничившим с предательством. Петербургские газеты с негодованием писали о вопиющем случае – странной дружбе военного министра с австрийским консулом Альтшиллером, который, как впоследствии оказалось, являлся кадровым германским шпионом. Поражала наивная беспечность генерал-адъютанта Сухомлинова, который, несмотря на неоднократные предупреждения компетентных служб русской контрразведки и их настоятельные рекомендации прекратить с австрийским дипломатом всякую связь, упорно отказывался этому верить, продолжая оказывать Альтшиллеру дружеское внимание, принимая шпиона не только в личных апартаментах своей резиденции на набережной Мойки, но и в своем рабочем кабинете. В этой дружбе корреспонденты столичных средств массовой информации прослеживали, кстати, и четкую финансовую заинтересованность молодой мадам Сухомлиновой, женщины алчной и весьма расточительной, огромные расходы которой и астрономические портновские счета, как позже оказалось, регулярно оплачивались другом семейства Сухомлиновых – австрийским консулом. Поразительно, но Альтшиллер имел свободный и неограниченный доступ в личный кабинет военного министра, где мог беспрепятственно просматривать секретную военную корреспонденцию, вскрывал служебные письма и даже «помогал» Сухомлинову принимать «верные решения». Непостижимо! Однако главным советником российского военного министра действительно тогда являлся германский шпион. Народ возмущался, требовал незамедлительного суда над генералом, а симпатизирующая ему императрица Александра Федоровна горестно писала своему супругу: «…Солдаты в отчаянии, говорили, что не хотят идти на врага с голыми руками. Ярость офицеров против Сухомлинова безмерна. Бедняга! Все проклинают его имя и жаждут его отставки!»

Несмотря на народные волнения и постоянные требования сурового наказания Сухомлинова, Николай II длительное время уступал просьбам своей жены и всякий раз пытался спустить дело на тормозах. Генерал-адъютант Сухомлинов некоторое время продолжал руководить Военным министерством, однако под давлением общественного мнения летом 1915 года все же был смещен с должности и арестован. Расследование его деятельности позволило не только обвинить его в несоответствии занимаемой должности, но и инкриминировать ему обвинения в шпионаже. Вскрылась история с бывшим внештатным агентом московской полиции Николаем Соловьевым, дельцом, фальшивомонетчиком и любовником молодой супруги генерал-адъютанта Сухомлинова и по его протекции назначенного штатным сотрудником военной контрразведки.

Официальное обвинение в предательстве военного министра также базировалось на преступном покровительстве и оказании услуг жандармскому подполковнику Сергею Мясоедову – весьма подозрительной личности, авантюристу, а впоследствии и германскому шпиону. Начальник жандармского отделения на пограничной станции Вержболово Сергей Мясоедов, награжденный императором Николаем II «За образцовый порядок на станции» золотым браслетом с рубинами и брильянтами, а позже – именными золотыми часами с царским вензелем, в 1907 году за неблаговидные проступки (спекуляцию, взятки, контрабанду) и по служебному несоответствию был с позором уволен со службы и разжалован. Однако это его не особенно огорчило. Женившись на Кларе Гольдштейн и получив за ней немалое приданое, бывший старший жандармский офицер занялся доходным, но весьма сомнительным бизнесом. Совместно с родственниками супруги, Давидом и Борисом Фрайбергами, он организовал Русское Северо-Западное пароходство для перевозки еврейских эмигрантов в Америку и неплохо на этом заработал. Кроме того, наблюдавшая за бурной коммерческой деятельностью Мясоедова русская контрразведка с удивлением обнаружила, что, не имея ни одной российской награды, новоявленный предприниматель, был награжден двадцатью шестью иностранными орденами, в том числе шестью германскими.

В 1911 году отдыхавшая в Карлсбаде жена Мясоедова «случайно» познакомилась и свела тесную дружбу с супругой военного министра России Сухомлинова. Войдя таким образом в полное доверие к сановному генерал-адъютанту, Мясоедов по его личному распоряжению не только восстанавливается на службе в жандармерии, но даже назначается начальником контрразведки одного из западных военных округов, получив при этом официальный доступ к важнейшим секретным документам Генштаба.

В апреле 1912 года в ряде российских газет появилась информация, утверждающая, что Мясоедов является германским шпионом. Инициатором разоблачительной кампании становятся депутат Государственной думы А. И. Гучков и редактор газеты «Новое время» А. С. Суворин. Официальное служебное расследование действительно подтвердило подозрительную деятельность Мясоедова, однако в этот раз он легко отделался от наказания с помощью дружеской защиты генерала Сухомлинова, но все же его отстранили от работы и вновь разжаловали. Однако с началом Первой мировой войны, в 1914 году, к удивлению всех, по распоряжению самого военного министра Сухомлинова Мясоедов внезапно производится в полковники и зачисляется в штаб 10-й армии, где руководит разведкой, контрразведкой и активно снабжает германское командование ценной военной оперативной информацией. Пользуясь своим ответственным служебным положением, полковник Мясоедов через свою жену передал противнику важные секретные документы – оперативные карты с подробностями расположения русских воинских подразделений 10-й армии. За эту «операцию» он получил благодарность немецкого командования и денежный гонорар в размере 30 тысяч рублей. Пойманный с поличным и арестованный жандармский полковник, несмотря на веские улики его преступной деятельности, на допросах полностью отрицал предъявленные ему обвинения в шпионаже. Но, на его беду, из германского плена «бежал» подпоручик Колаковский, завербованный немецкой разведкой и засланный для совершения в русском тылу целого ряда диверсий. Перед забросом в русский тыл завербованный немецкий