что его «больше беспокоил в высшей степени зримый упадок монашеских [орденов], чем приходские или пасторские дела»[231]. Мнение Скелтона, что Уолси ужасный, лживый плюралист, – гротескное преувеличение. Однако сложно оценить его церковную политику как нечто значительно превышающее уровень благих намерений.

После фиаско в замке Бейнардс Уолси очень хотел прекратить злоупотребления правом убежища и излишние привилегии, которые были присущи представителям четырех малых духовных санов, однако его позиция соответствовала политике папы в этих областях. Он взял более радикальный курс в 1528 году, когда получил от Климента VII разрешение лишать сана преступных священнослужителей с меньшими формальностями, чем раньше, в интересах общественного порядка. Однако его подход ограничивался исключительно малыми чинами и отъявленными преступниками. На самом деле Лев X в 1516 году отказал в духовном сане соискателям, которые не прошли всех малых чинов, в том числе не получали чин субдиакона или не желали церковного прихода[232]. Так что Уолси задумывал снятие сана в защиту, а не для отмены привилегий действительного духовенства, на практике сокращение церковного иммунитета для светских властей никогда не находилось под угрозой.

Кроме того, с 1524 года и до своей отставки Уолси распустил около 30 мужских и женских монастырей, а на вырученные от конфискации деньги построил колледж в Оксфорде и среднюю школу в Ипсвиче. Вдохновляясь учебными заведениями Уильяма Уайнфлета и Ричарда Фокса в Оксфорде, а также Маргарет Бофорт и Джона Фишера в Кембридже, он с 1518 года планировал создать институты, «где учащихся будут воспитывать в добродетели и обучать для духовного звания». Известный покровитель наук и, подобно Фоксу и Томасу Мору, сторонник преподавания в университетах греческого языка, Уолси финансировал чтение лекций в Оксфорде по древнегреческому и латыни, а также богословию таких известных ученых, как Джон Клемент, Томас Лупсет и Хуан Луис Вивес. Кардинальский колледж, который в 1524/25 учебном году он задумывал на 500 студентов, и школа в Ипсвиче, по его плану, предназначенная готовить учащихся к поступлению в Кардинальский колледж, проектировались на самую широкую ногу. Они действительно были гордостью и радостью Уолси: он заказал камень из города Кан в Нормандии; провел переговоры о покупке книг в Риме и Венеции; запланировал общедоступные лекции профессоров по богословию, каноническому праву, философии, гражданскому праву, медицине и классическим языкам. Однако он не всегда действовал канонически, хотя нарушения и были незначительными. Уолси говорил правду, когда уверял Генриха VIII: «Я не принуждал моих служащих делать что-то под давлением, все делалось в той форме и манере, чтобы происходить почти совершенно к полному удовлетворению… каждого человека, который видел… благо в таких действиях»[233]. Тем не менее ему не удалось избежать обвинений в том, что цель его состояла не столько в развитии образования, сколько в желании воздвигнуть памятник себе самому. Более того, отказ Уолси официально передать активы колледжей им самим привел к тому, что те конфисковала корона вместе с остальной его собственностью в 1529 году. Генрих VIII преобразовал Кардинальский колледж в Королевский колледж значительно меньших масштабов (позже его переименовали в Крайст-Чёрч (Christ Church), а школу в Ипсвиче снесли: от нее остались одни ворота.

Насколько набожным человеком был Уолси, остается неясным. Кавендиш говорил, что «он практически каждый день слушал две мессы у себя в личных покоях»[234]. Уолси поднимался на рассвете для ежедневной молитвы; его священник отметил, что он никогда не пропускал больше одной коллекты[235], «я не сомневаюсь, что разные люди заблуждались на его счет». Когда разразился кризис в государственных делах, он обычно работал по двенадцать часов, не вставая с места «ни чтобы сходить в туалет, ни чтобы поесть». Закончив работу, «он шел на мессу и молился второй раз… потом сразу отправлялся в сад; походив час или больше, возвращался в храм к вечерне и только после этого ужинал»[236]. Разумеется, Скелтон и остальные заявляли прямо противоположное, и ответ находится где-то посередине, между двумя этими крайностями. Уолси был кардиналом; такие люди по определению были объектами иронии и насмешек. Бесспорно, однако, что его легатские возможности приносили пользу как папству, так и Генриху VIII. Папство эпохи Возрождения неизменно передавало полномочия, поскольку было слишком слабым, чтобы осуществлять их самостоятельно. Хотя назначение Уолси пожизненным папским легатом в 1524 году оказалось неожиданным, кардиналы Хименес в Испании, Жорж д’Амбуаз во Франции и Маттеус Ланг в Южной Германии имели сходный авторитет, а д’Амбуаз (1460–1515) был в полном смысле слова «Уолси Людовика XII». Кроме того, папство желало английских субсидий, которых Уолси не смог добиться. Однако он убедил Рим, что мог бы преуспеть, если бы его легатские возможности были расширены в достаточной степени. Таким образом, усилив надежды на финансовую помощь Англии, он вырвал у Рима больше дюжины легатских булл[237].

И все же должность папского легата сама по себе обрекала Уолси на нарушение отношений Англии с Римом. Его присутствие свернуло количество обращений в Рим с апелляциями и просьбами о разрешениях, уже и так резко сокращенное Генрихом VII, а английское духовенство из принципа отказывалось предоставлять папскую субсидию, поскольку такой прецедент гарантировал бы назначение легатов в будущем. Положение Уолси, в частности, противоречило уложению. Папские легаты были папскими дипломатами, а Уолси – подданным и лорд-канцлером Генриха VIII. Когда во время малолетства Генриха VI Генри Бофорт получил сан кардинала и полномочия легата, его соперник Хэмфри, герцог Глостер, выдвинул ему обвинение в посягательстве на власть короля, даже несмотря на то, что тот до принятия папских назначений подал в отставку с поста канцлера. Уолси должен был осознавать, что легатские полномочия делают его уязвимым по разнообразным установлениям юристов общего права. По всей вероятности, он принял папское назначение только потому, что не сомневался в полном доверии к нему Генриха VIII. Генрих, со своей стороны, завидовал уровню контроля над прелатами, который французская корона получила в результате заключения Болонского конкордата (1516). Поразительно, но он добивался назначения Уолси легатом, поскольку желал, чтобы английской церковью управлял слуга английского короля. При этом священники терпели подобное положение вещей, потому что лучше уж подчиняться церковной, чем светской власти, а Уолси как папский легат защищал церковь от посягательств короля[238]. Однако ничто из этого не означало, что молодой Генрих VIII уже имел антипапские настроения: Франциск I тоже был владыкой своего королевства, однако не порывал с Римом. То, что ситуация находилась у Генриха под контролем, подтверждается устранением Уолси в октябре 1529 года. При обвинении в Суде королевской скамьи английский «заместитель папы» склонился перед статутами о провизорах и о посягательстве на королевскую власть. Уолси признал, что на основании булл, полученных им от Рима, обнародованных противозаконно, вопреки этим статутам, он создал проблемы для королевства и, таким образом, заслуживает наказания за превышение власти.

Генрих VIII лишил Уолси всего имущества, но позволил ему сначала