– Иван! – крикнула Герда, вскакивая с кровати. – Просыпайся, Иван! Враг у ворот!

– Что? – вскинулся спросонья князь Иван. – Что ты творишь!

Обычно он спал очень крепко, особенно после того, как занимался с ней любовью. И это было просто чудом, что он проснулся так быстро. Впрочем, но об этом Герда подумала чуть позже, возможно, она усилила свой призыв довольно чувствительным «посылом», а настоящий энергичный «посыл», тем более если его отправила огненная колдунья, способен поднять даже мертвого. Ненадолго и совсем не так, как это делают некроманты, но в достаточной мере зрелищно.

– Просыпайся, Иван! – повторила она, набрасывая шлафрок прямо на голое тело. – Поднимай тревогу! Кто-то открыл ворота в проездной башне близ Волхова. Враги идут к детинцу!

– Герда, что ты несешь?..

Но договорить ему Герда не позволила. У них не было времени на пререкания.

– Не хочешь – не надо! – отрезала она, наполняясь злым раздражением. – Дрыхни, если лень встать! Я сама подниму людей!

Так случалось с ней и прежде. Тогда, например, когда спасала Каро от убийц, подосланных женой императора. Комплекс героя – так по итогам своих безумств она называла это состояние. Впрочем, понимание всегда приходило к Герде задним числом, и, оглядываясь назад, она с удивлением обнаруживала совсем другую, непривычную себя на месте себя обычной. Однако сейчас время для рефлексий еще не наступило, и Герда действовала так, как действовала всегда, когда это было нужно.

Оставив Ивана в опочивальне, она схватила с прикроватной полки серебряный колокольчик и выскочила в коридор. Слуги всполошились довольно быстро. Она и до горницы своей еще не добралась, а на звук колокольчика прибежали уже служанка и слуга.

– Беги вниз! – крикнула Герда слуге, притормозив у двери в свои апартаменты. – Скажи охране, я приказала поднимать всех, способных носить оружие. В городе враги! Двери на запор, и пусть пошлют голубей в детинец, на княжеский двор и в Юрьев монастырь! Беги!

– Ты со мной! – оглянулась на служанку. – Поможешь одеться!

Уже вбежав в комнату, сообразила, что варяжскую колдунью и двух новгородских ведьм она может разбудить «посылом». Эти женщины все поймут и без объяснений. Они и сами настороже.

– Подожди! – остановила она служанку и, сосредоточившись, «позвала» сначала Неревину, затем Сигрид Норман и в довершение попробовала «докричаться» до Юэля, который как раз этой ночью «дежурил» по их маленькому отряду, разместившемуся в левом крыле подворья. Получилось у нее или нет, Герда не знала, но большего сейчас сделать все равно не могла. Сбросила шлафрок и, открыв сундук, вытащила подготовленный на такой как раз случай портплед. В нем, к слову, и нижнее белье было приготовлено, и поддевка под сверский костюм.

– Помогай!

Пока одевалась, хоромы начали оживать. Послышались возбужденные голоса, захлопали двери, раздались поспешные шаги. А когда напяливала кольчугу, кто-то с силой бухнул кулаком в дверь:

– Принцесса! – проорал из коридора Юэль Брух. – Я здесь!

– Входи! – разрешила Герда, поводя плечами под тяжестью легшего на них металла.

– Ну, что там? – оглянулась на успевшего облачиться в боевую броню великана, впрочем, возможно, он так и спал – во всеоружии, с него станется.

– Какие-то не пойми кто попытались сломать ворота, – пробасил Юэль, поправляя на себе амуницию. – Охрана их копьями от решетки парка отогнала. Но кто такие и сколько, пока неизвестно. Сейчас стрелки на крышу поднимутся, оттуда будет виднее. На Славенском холме пожар. На Плотницком конце тоже виден огонь. Около детинца суета. Похоже на штурм.

– Что наши? – Герда надела «сбрую» заплечных ножен для катаны и потянулась за перевязью с абордажным мечом.

– Через пять минут все будут готовы, – отрапортовал Юэль. – Колдуньи оделись раньше всех. Они тебя услышали, я, кстати, тоже. Их будут сопровождать викинги. С тобой пойдем я и Тильда, остальные прикрывают. Действуем, как и договорились, сплоченной группой. Так мы сильнее.

– Я не против, – кивнула Герда, прилаживая на боку кобуру с метательными ножами. – Возьми там флягу! – показала на стол. – Налей вина.

– Зачем? – не понял Юэль. – У меня своя есть.

– Это другое, – покачала она головой. – Наливай! Накинула плащ, натянула боевые перчатки, проверила карманы. Все было на месте. Осталось только «сдобрить» вино.

– Налил?

– Да, а…

– Подожди, – остановила она старшину. – Не закрывай!

Достала из сундука флакончик с «живью», влила редчайший и сложнейший в производстве эликсир во флягу.

– Вот теперь все! Закрой и взболтай. Один малый глоток придаст сил, два сделают тебя берсеркером. От трех сойдешь с ума, а от четырех – сдохнешь. Все понял?

– По твоему слову, – с уважением взглянул наемник на флягу.

Она была большая, как говорят в Гардарике, на «четыре чарки»[40]. Как раз на их маленький отряд.

* * *

Ивана Герда нашла внизу, в приемном зале дворца. Он был все еще не полностью одет, но вооружен мечом на перевязи и занят делом: отдавал приказы и выслушивал доклады. Увидел Герду и тяжело вздохнул.

– Извини, принцесса! Зря я тебе не поверил. Твои-то люди все готовы, а мои с голыми задницами бегают!

– Оставь, князь!

Сейчас было не время считаться умом и мериться правотой. Даст бог, отобьются, тогда она с него спросит.

– Что известно?

– В детинце бой, – поморщился Иван. – Там тоже кто-то открыл ворота. Предательство и измена!

– Ох, ты ж! – не выдержала Герда. – Да как такое вообще могло случиться?!

– Не знаю, – хмуро ответил Иван и, отвернувшись от Герды, заговорил с кем-то из своих слуг:

– Вооружай людей, Кузьма. Топоры, вилы, рогатины – все, что есть.

– Принцесса! – окликнула Герду подошедшая к ней Неревина. – На два слова.

Герда оглянулась на старуху, перевела взгляд на Алену:

– Слушаю тебя, милая.

– Я смотрела, – тихо сказала ей девушка, когда они отошли в сторону. – Предатели были в городе. Открыты две проездные башни. Атакующих немного. Не армия. Пара дружин. Может быть, чуть больше. Есть наши, русские, а есть и чужие. По говору поляки, но может быть, и литовцы из Новогрудка. Точнее не скажу. С ними колдуны, прикрывают нападение мороком.

– Спасибо, – начала было Герда, но Алена ее остановила:

– Это не все. В кремле бой. И не только по всему детинцу, но и на Владычном дворе[41].