Шрифт:
Закладка:
Шед издал протяжный свист. Вот это действительно приятная неожиданность!
«…Всё, о чём я прошу взамен — сохранить это послание втайне, а так же не дать выродку подохнуть лёгкой смертью. И да помогут вам Боги!»
Трижды перечитав адрес, Шед осторожно сложил письмо и в радости жахнул кулаком по столу. Да он поймал саму удачу за хвост!
* * *
Не прекращая мысленно ругать себя на чём свет стоит, Кэтт второй час переминалась с ноги на ногу, ходила туда-сюда, провожая взглядом каждую проезжающую мимо карету, от скуки разглядывала роскошные дома или просто застывала каменным изваянием. И что она здесь делает?! Нет, чтобы с мальчиками побыть, она тратит свой выходной на ожидание неизвестно чего, торчит столбом на обочине как несмышлёная девчонка. И ладно, если бы ждала какого-нибудь достойного человека… Нет же, выродка выслеживает. Стыд-то какой!
А может, ну его? Он-то, поди, в мыслях и сам её тогда облапывал, как те мерзавцы, а она надумала себе благородные побуждения. Пирог, дура, испекла на последние деньги. В очередной раз Кэтт развернулась, твёрдо решив отправиться домой, но через несколько шагов остановилась: неужели зря потратила почти два часа? Вдруг он вот-вот объявится? Сервус же сказал, что хозяин вернётся к вечеру.
На небе разлилось жидкое золото, алое солнце стеснительно выглядывало из-за густых ветвей, а редкие облака застыли пурпурными перьями. Любуясь закатом, Кэтт не сразу заметила остановившуюся у кованых ворот карету. Только когда кучер что-то прикрикнул, она оглянулась и, затаив дыхание, принялась наблюдать. Из экипажа с двух сторон выбрались осквернённые. Один распахнул дверцу, другой, осмотрев улицу, задержался взглядом на Кэтт и застыл у ворот. Когда высокий и статный господин с аккуратной бородкой и чёрными, как смоль, волосами, скрылся во дворе, осквернённый снова пристально посмотрел на Кэтт и, коротко кивнув, последовал за своим собратом. Неужели это он? Кэтт не видела его номера, но раз кивнул, значит, всё-таки узнал. Или показалось?
Решив подождать пару минут — вдруг осквернённый объявится, — она суетливо поправила волосы, разгладила тщательно отутюженный жакет, подхваченный плетёным ремешком, и заглянула в сумку, проверяя, не примялся ли пирог. Печь Кэтт научила мама, а она знала толк в стряпне. Чего только стоили её пирожки! Звенящие при касании и такие ароматные… А тесто! Оно так и таяло во рту.
Спустя несколько минут скрипнула дверца ворот. Сервус воровато осмотрелся по сторонам и подбежал к Кэтт:
— Прошу, госпожа, обойдите дом с другой стороны, — с этими словами невольник бросился обратно, оставив её недоуменно хлопать глазами.
Обойти дом? Но зачем? Кэтт нерешительно нырнула в узкий проход между оградами, дивясь размерам особняка господина Эдмонда. Он занимал почти всю улицу, конкурируя с соседскими за главенство. Впрочем, у соседских домов не было ни шанса. За углом забор заканчивался, примыкая к длинному зданию с черепичной крышей. Чуть поодаль стояла знакомая карета, уже без лошадей, а откуда-то неподалёку доносилось приглушённое ржание. Никого не обнаружив, Кэтт разочарованно выдохнула и собралась возвращаться восвояси, как вдруг за спиной раздался тот самый бархатный голос.
— Вы пришли! — это был не вопрос — удивлённое восклицание.
Она обернулась. Из окна с толстыми прутьями решётки на неё смотрел осквернённый. Маска прятала его лицо, голову покрывал капюшон, но номер в этот раз Кэтт отчётливо различила.
«LSС1701», — про себя прочла она и, встретившись взглядом с ординарием, смущённо улыбнулась.
— Я пришла поблагодарить тебя.
— Рад, что вы в порядке, — серые глаза чуть сузились. Кажется, он улыбнулся в ответ.
— Да, я тоже… Но как ты узнал? От кабака я отошла довольно далеко.
— Догадался, — ординарий хмыкнул. — И часто вы так гуляете по ночам?
Только сейчас Кэтт сообразила, что впервые в жизни разговаривает с невольником. Она всегда боялась осквернённых и обходила их десятой дорогой, мысленно осуждая тех, кто держал этих существ в своём доме. Как можно спокойно спать, зная, что под одной с тобой крышей живёт чудовище, способное убить, не моргнув и глазом?
Но что же тогда сейчас изменилось? Почему нет страха? Хотя той ночью Кэтт бежала от осквернённого без оглядки, и лишь спустя неделю, наконец уступив назойливой совести, решилась отыскать своего спасителя. Впрочем, это не составило большого труда. Зайдя в тот самый кабак, Кэтт спросила, как можно найти господина Эдмонда, и отзывчивый бармен за серебряник черкнул адрес на клочке бумаги.
— Гуляю не часто, а вот с работы приходится возвращаться каждый день, — Кэтт замялась, вспомнив, как грубо оттолкнула его. — Извини, я тогда сильно испугалась, подумала, вдруг и ты…
— Вдруг я — что? — нахмурился ординарий, но спустя секунду его брови взлетели вверх. — Что вы, госпожа! Я бы никогда!
— Я не хотела тебя обидеть, — принялась оправдываться она. — Просто раньше я не имела дел с… с такими, как ты.
— Не бойтесь называть вещи своими именами, — ординарий обхватил руками железные прутья. — Я выродок. Разве можно обидеть правдой?
Кэтт грустно ухмыльнулась:
— Мой муж всегда говорил, что выродки как раз мы, свободные, потому что поступаем с вами по-свински. Он всегда относился к осквернённым с особой теплотой.
— У вас хороший муж. Только ему не следовало бы отпускать свою женщину по ночам.
— И никогда бы не отпустил, будь он жив.
— Простите. Мне очень жаль.
— Не страшно, — Кэтт снова посмотрела на его номер. — Скажи, у тебя есть имя?
— Нет.
— Но как-то же среди своих тебя называют?
— Эл-эс-си-семнадцать-ноль-один, госпожа, — его глаза насмешливо сощурились.
— Это ты так пошутил?
— Возможно.
— Ну хорошо, давай тогда сначала. Моё имя Кэтт.
— Кэтт… Красивое имя! — осквернённый куда-то исчез, а спустя секунду протянул ей через решётку шарфик. — Вы обронили это. И, кстати, можете звать меня Вэйлом.
— Приятно познакомиться, Вэйл, — она улыбнулась, принимая, как казалось, безвозвратно утраченную вещь. — У меня для тебя тоже кое-что есть, правда, не знаю, пролезет ли.
Выудив из сумки гостинец, Кэтт на глаз прикинула ширину между прутьев и, убедившись, что места хватает, просунула осквернённому свёрток.
— Я испекла его специально для тебя.
— Это правда всё мне? — брови Вэйла сошлись на переносице в явном недоверии.
— Только половина! Но если снимешь маску, можешь оставить его себе целиком.
Рассмеявшись, ординарий приблизился к решётке:
— Лучше запомните меня таким, госпожа. Не портьте себе впечатление о благородном спасителе дамской чести.
— И всё же я настаиваю испортить мне впечатление, — Кэтт сложила руки на груди, показывая, что
