Шрифт:
Закладка:
Обидно. Дико обидно.
Но они же сами идиоты. Сами виноваты. Некого больше винить в собственных ошибках и гордости характера. Но гордыня порой играет злую шутку, и последствия от неё разрушительны. Это опасная игра, где каждый проиграет, в первую очередь, самому себе. Люди идиоты. Кто-то это понимает сам, но поздно. Кому-то это пытаются донести со стороны, но они глухи. А кому-то мозгов не дано природой. Но абсолютно, абсолютно каждый совершает оплошность, и не одну. Но кто-то пытается исправить ошибку, кто-то пускает всё наутёк, а кому-то откровенно пофиг. И только слабые, прикрываясь маской силы, медленно уничтожают себя изнутри.
Скопившийся воздух давит на лёгкие, вырываясь тяжёлым выдохом. Николь поворачивает голову, заинтересовавшись отблеском на полу, смотрит в окно, что находится на другом краю коридора в надежде, что, возможно, луна способна дать ответы — недаром она для многих является источником вдохновения и спутником жизни. Но Тёрнер не поэт, не умеет замечает деталей, простая, обычная до скукоты. Обычная дура, смотрящая на луну через грязное окно пустым взглядом.
Мимо опять кто-то проходит. Двое парней, пуская шутки, двигаясь в сторону мужского туалета.
— Стой, а я тебя знаю, — заметное заплетание языка говорит о степени ещё незначительного брожения алкоголя по венам, но ещё позволяющего, хоть и не здраво, но всё же думать, обладателя голоса. Ники даже не хочет обернуть взгляд, хоть и понимает, что обращение идёт к ней напрямую. Боже, неужели нельзя было просто пройти мимо? К чему сейчас всё то, что она так не желает? Ей не до этого. — Ты же та девка, что снимала меня, кажется, твой каблучок глубоко в меня засел, — его ладонь упирается в стену рядом с её плечом, а лицо неприлично приблизилось. Она ощущает запах недавно выпитого парнем пива — тёмного нефильтрованного. Она морщится, но смело поднимает взгляд. Да, теперь узнала этого петуха. И получает удовлетворение, заметив на губе шрам, который оставил ему Нэйтен.
— Проваливай, — одна её фраза, сказанная с достаточным количеством яда, несёт понятный смысл. И она хочет совершить последнюю затяжку, возможно, даже бросит окурок в этого придурка, а затем, отпихнув и просто скрыться из этого коридора, и из этого бара в общем.
— Не подумал бы, что ты куришь, — парень перехватывает сигарету из её рук и затягивается, вдыхает последнюю затяжку, чтобы вместо неё расслабленность протекла в чужом, таком мерзком теле. Гад. Выдыхает дым ей в лицо, а затем криво лыбится. Тёрнер жмурится от клуба дыма, пощипывающего глаза, с примесью его кислотного дыхания, и отворачивает в неприязни голову. — Слабенькие, но приятные на языке, — протягивает он пошло каждое слово. Николь чувствует, ещё немного, как её вывернет соком — единственное, что попало в желудок за этот вечер. Вырвать бы его язык, чтобы не был таким гадким. А парня только скалится шире.
— Да пойдём уже, — его дружок начал ныть, а учитывая по позе, его мочевой пузырь сейчас либо лопнет, либо зальёт своим содержимым всё помещение.
— Отвянь, — отмахивается тот от него, не отводя взгляд от Ники.
Дружок не стал спорить, быстро скрылся, словно здесь никогда и не было, и только где-то вдалеке послышалось захлопывание двери мужского туалета с выломленной в ней ручкой.
— Тебе лучше отвалить от меня по-хорошему, — цедит Тёрнер сквозь зубы, ведь её нервные клетки покрываются шипами от напряжения и неприятно близкого расстояния этого незнакомца.
— Какая грозная, — играется он словами и забавляется… снова. Да, его определённо веселит её реакция и смелость, что чаще не свойственна девушкам в таких ситуациях. В любом случает, силы не равны, и это знают они оба. — Хотя я это ещё приметил возле бильярдной. Славная девочка, — вроде даже комплимент, но отвращение — это теперь самое чёткое описание всей ситуации, особенно, когда он, склонившись ещё ближе, произносит это прямо ей на ухо.
Достал. Она отталкивает парня от себя и желает обойти, чтобы так же быстро скрыться, как и его знакомый, но мужская рука больно перехватывает запястье, а затем совершенно бесцеремонно толкает обратно в стену, сталкивая затылок о бордовую поверхность так, что серебряные искры ослепили на секунду. Николь жмурится от боли. Цепочка, удерживаемая в руках, выскальзывает, и потеря бьёт больно по сердцу, а от отчаянья, что так просто не отпустят сейчас найти ценность, вызывает внутреннюю истерику. Она резко открывает глаза, когда его вторая рука полностью отрезает путь к отступлению. Поймана в ловушку стены и чужого тела. Петух зажал плотно, мерзко проскальзывая дыханием от уха к шее и обратно.
— Нет, милая, не так быстро. Лучше скажи мне, — это пивное дыхание заставляет затаить дыхание, чтобы хотя бы не так часто вдыхать этот «прекрасный» аромат, — где твой дружок, тот белобрысый, Нэйтен Картер?
— Не знаю. Мне плевать где он. Убери от меня руки! — выставляя она ладони перед собой, чтобы хоть как-то стараться держать его от себя подальше, понимает, что сил мало, и надо срочно придумывать другие действия, ведь страх (всё же, кто знает, что взбредёт в подвыпившую голову), начал давать о себе знать. Только бы не перешёл в панику.
Николь старается не смотреть на него, а только ищет выпавшую цепочку на полу — эта потеря важнее подвыпившего козла.
— А вот я так не думаю, — наконец он отрывается от шеи, где она желает отрезать этот кусок кожи, чтобы не было так мерзко, заглядывая в глаза. — Видишь ли, в чём дело, крошка. Этот урод мне кое-что задолжал. Я терпеть не могу, когда берут моё. А именно это он и сделал, когда переспал с моей девушкой.
Николь замерла, чуть ослабив сопротивление. Конечно, она знала, что этот бабник собирал значительный список женских имён, числившихся в его постели, но предпочитала не думать об этом, не то чтобы ей ещё об этом сообщали. Как будто она предпочитает слышать эти новости в первых рядах. И уж тем более отвечать за них.
Нет, не хочет, не воспринимает.
Нажмите «delete» в её памяти, а заодно и всё, что связано
