Рычание за ее спиной заставило сильно забиться ее сердце.

– Лев! – радостно вскрикнула девочка.

Но радость ее сейчас же угасла, как только она увидела верного зверя. Огромный лев шел, припадая на раненую лапу, из пасти его капала кровь, а чудесная шерсть и крылья обгорели.

В этот момент Дадоа швырнула черные камешки в него и в Нину. Один скользнул по правому плечу девочки, второй попал в горящую стену, отчего та запылала еще сильнее.

Оттолкнувшись от пола задними лапами, массивный зверь всем телом рухнул на Дадоа, которая не успела исчезнуть, чтобы спастись. Ее оранжевое одеяние сначала расползлось по полу и тут же стянулось в крохотную тряпочку.

Нина бросилась к раненому другу:

– Молодец! Ты просто чудо! Ты спас меня! – Она гладила льва, не замечая, как вымокла в крови, которая текла по его морде.

Лев с трудом поднялся, морщась от нестерпимой боли: одна его лапа была серьезно повреждена.

– Пожар скоро охватит весь дом, ты должен немедленно уходить. Я догоню тебя, – сказала Нина, собираясь вернуться в комнату с камином, возле которого оставила Обилонто: она не могла позволить, чтобы тот сгорел.

Девочка сорвала штору с одного из окон и Талдомом выбила стекло.

– Хорошо, что мы на втором этаже, иначе нам пришлось бы туго, – призналась она.

Окно оказалось достаточно широким, чтобы лев без проблем смог выпрыгнуть в засыпанный снегом садик.

Девочка подняла с пола стрекозу и с огромным усилием выбросила ее из окна на мягкий снег. Лев уселся рядом с гигантским насекомым, надеясь, что Нина успеет покинуть дом прежде, чем его охватит огонь.

Коридор уже пылал вовсю, но необходимость спасти ценнейший Обилонто придала Нине мужества. Она схватила старый мешок Дадоа, прикрыла им лицо, изуродованное ядовитой жидкостью, и, задержав дыхание, бросилась в огненный ад, несясь сквозь стену из черного дыма и языков пламени. Добежав до камина, Нина схватила уже раскалившийся докрасна золотой рог и вновь понеслась в гостиную, прикрываясь мешком колдуньи. Пулей вылетела из окна, с головой провалившись в глубокий снег. И только тут закашлялась от дыма, попавшего в легкие. Лев приковылял к ней и принялся слизывать с ее лица следы борьбы с жестокой индийской ведьмой.

– Не знаю, удастся ли мне доставить тебя в Венецию. Мои крылья обожжены, да и с поломанной лапой будет тяжело это сделать. К тому же эластичные жгуты полностью сгорели.

Лев, казалось, смирился с судьбой. Его обычно мощный и сильный голос звучал совсем слабо.

Нина, стряхивая с волос слипшийся снег, с состраданием смотрела на крылатого зверя: кровь запеклась на его морде, прежде роскошная грива сильно пострадала от огня. Вздохнув, она поднялась и подошла к стрекозе, чтобы проверить, осталась ли та цела после падения в снег. К счастью, с ней все было в порядке. Нина проверила содержимое своих карманов: все на месте. Повесив на шею золотой рог, она уселась рядом со львом и стала гладить его по голове:

– Не расстраивайся, у тебя все получится. Посмотри, – она показала ему Времометр, – видишь, как ярко блестит медный кружок. Это значит, что Ускоритель Спрямляющий все еще не утратил своего действия и у тебя достаточно энергии для обратного полета.

Лев лизнул раненую лапу и попытался расправить крылья, рыча от боли.

Казалось, небо устало сыпать снег, и за стеной, окружавшей дом, затихли голоса дворников. Но скоро огонь и дым, поднимающийся над домом, привлечет внимание жителей и пожарных. Следовало поскорее убираться отсюда.

Любопытство заставило Нину развязать мешок индийской колдуньи. «Жутко противно рыться в чужих вещах, но мне надо убедиться, нет ли там документов, о которых говорила старая ведьма. Вдруг найдется что-нибудь, что окажется нам полезным», – думала она, перебирая содержимое мешка.

С отвращением прочитала записи в желтой тетради и пергаменты с формулами смертельных заклятий. Ее передернуло, но не от жуткого московского холода, а от мысли о том, что Дадоа и впрямь спрятала где-то документы о Шестой Луне.

– Если они попадут в руки Каркона, это будет означать конец Ксоракса и всей Вселенной! – воскликнула она.

Лев не сводил с нее встревоженных глаз.

Не колеблясь, Нина бросила бумаги колдуньи в огонь:

– Горите, и пусть от вас останется только пепел!

Снова порылась в мешке и достала перевязанный черной лентой красный пакетик с наклейкой «Яды», его бросила вслед за бумагами. Потом увидела две небольшие деревянные шкатулки и веревку, сплетенную из серебряных нитей. В первой шкатулке лежала малюсенькая бутылочка с густой зеленой жидкостью. На бутылочке было написано «Слюна Животворящая». Во второй шкатулке – желтая кисточка, с которой свисала этикетка «Тинтометр Соленый».

– Не доверяю я всему этому, – покачала головой Нина. – От вещей из мешка ведьмы можно ждать чего угодно.

– У нас есть только одна возможность проверить это, – заметил лев с гримасой боли. – Попробуем их на мне. А вдруг они помогут снять боль и затянуть раны! Давай рискнем.

Сомнения продолжали терзать девочку, однако самоотверженность зверя, готового рискнуть жизнью ради того, чтобы срочно доставить Фалбэллу на виллу, где стрекозу уже ждали Биров с ребятами, решила дело.

Нина обвела глазами дом, жадно пожираемый огнем. Дым от пожара в родовой усадьбе Мезинских столбом поднимался в небо.

– Ладно. Сейчас я обмакну Тинтометр в Слюну Животворящую и смажу твои ожоги. И будем молиться, чтобы это помогло.

Едва она нанесла зеленую массу на обожженные крылья льва, как они вновь обрели прежний вид. Сработало!

Зверь распахнул их во всю длину, и его все еще опухшая морда засияла:

– Теперь я могу лететь!

Лечить раненую лапу не было времени.

Оказалась кстати и серебряная веревка. Нина крепко привязала ею Фалбэллу к спине льва, несколько раз обмотав грудь зверя. Концы веревки она взяла в руки наподобие вожжей. Все было готово к обратному полету.

Из глубокого снега льву никак не удавалось подпрыгнуть, как он делал всякий раз, чтобы сразу набрать высоту.

Послышалось заполошное завывание приближающихся пожарных машин. Нину охватила паника:

– Ну давай… взлетай, – умоляла она льва. – Иначе быть беде…

Лев наконец выбрался на участок, лишенный снега, и, несмотря на стреляющую боль, подпрыгнул, тяжело взлетел и моментально скрылся в облаке черного дыма, клубами валившего из окон охваченного огнем дома. Пронесся сквозь поток ледяного ветра, несущегося над Москвой, и стрелой вонзился в тяжелые облака. Зарывшись в его гриву, Нина сидела, прижав к себе гигантскую стрекозу, защищая ее хрупкое тельце.

Порывы ветра были такими сильными, что перехватывало дыхание и коченели даже мысли. В юной жизни девочки Шестой Луны наступил самый трудный момент. Спасти деда означало для