"Рон никогда не мог так… или не хотел…"

Рон. Мысли о нем Гермиона упорно откладывала, хотя и знала, что очень скоро ей придется это сделать. Сегодня у него должно было произойти слушание, и она должна была присутствовать там. На прошлой неделе она не обращала внимания на его все более противных и надоедливых сов и знала, что сегодня ей придется столкнуться с истерикой.

Она написала Роуз и Хьюго, но воздержалась сообщать им о судебном слушании их отца. Скоро они все должны узнать, и ей не хотелось, чтобы они оказались как-то замешаны в этом деле. Она обсудила все возможные варианты с Гарри, но все еще не была уверена, что же собирается делать.

Если она выдвинет обвинение, Рон либо получит большой штраф и будет вынужден обратиться к психологу, либо ему грозит до пяти лет тюрьмы в Азкабане.

С другой стороны, если она не выдвинет обвинения, Рон выйдет на свободу, а она рискует, что конфликт может случиться снова. Она искренне не верила, что Рон снова дотронется до нее, но никогда бы и не подумала, что он сделает это тогда, поэтому теперь Гермиона была просто в каком-то жутком отчаянии.

Другой важный вопрос, все еще маячащий перед ней, был: а что происходит между ними сейчас? Ей казалось, что в данный момент она твердо решила остаться с Роном, но чем дольше она оставалась вдали от него, тем больше понимала, что совершенно не скучает по нему. Разве она не должна скучать по нему? Гермиона же скучала по детям и по своему дому, хотя и чувствовала себя здесь очень уютно и даже всерьез подумывала о том, чтобы перевезти сюда свои вещи… на "постоянно".

Она допила кофе и посмотрела на Гарри:

— Может, мне попросить Поппи превратить гостевую спальню в постоянную комнату для тебя? — он улыбнулся, но это была грустная улыбка, и Гермиона подумала, что он, возможно, готов поговорить с ней обо всем, что происходит, и поэтому чуть подождала.

Потом она поблагодарила Поппи, принесшую ей дымящуюся тарелку с яичницей и беконом, чашку свежего кофе и начала есть. Наконец Гермиона покончила с завтраком, отложила салфетку, налила себе третью чашку кофе и стала ждать дальше. И вдруг, как только она пришла к выводу, что ошиблась насчет его готовности, Гарри вдруг заговорил.

— Джинни вернулась домой, в Нору, — тихо сказал он. — С той ночи у нас не было ни одного нормального разговора о Нарциссе, а эта история с Роном вообще сделала нас калеками. Она отказывается поддержать меня и продолжала давать ему деньги, а затем говорила мне, что ей нужно бОльшие суммы на продукты или на оплату каких-то счетов. Наконец я понял, что происходит, и обратился к ней, Джинни даже не стала отрицать этого. Она сказала, что семья важнее всего на свете, а Рон — ее брат, и так далее… — он заколебался и посмотрел на Гермиону.

— Ты имеешь в виду, что я не поддерживаю его? — язвительно спросила Гермиона.

Гарри кивнул и продолжил:

— Ну, я взорвался в ночь после смерти Нарциссы и сказал Джинни, что она может возвращаться к своей семье, так как она, кажется, больше заботится о них… поэтому она собрала вещи Лили и уехала, и с тех пор я их не видел, — Гарри погрустнел. — Дело в том, что я действительно не столько скучаю по Джинни, а отчаянно тоскую по моей маленькой дочке.

Гермиона почувствовала, как сердце ее дрогнуло, но не стала перебивать теперь, когда он наконец раскрылся.

— Я получил сову из банка Гринготтс, в котором гоблины сообщили мне, что Джинни пыталась получить доступ к моему счету, так что я знаю, что она охотится за моими деньгами. После того, как я узнал, что она помогает Рону, я удалил ее имя из списка людей, имеющих доступ к моей ячейке, и создал хранилище только на ее имя. Она получает очень щедрую сумму на еженедельные траты, но думаю, что ей этого недостаточно, — Гарри заколебался, и Гермиона поняла, что ему больно. Она обошла вокруг стола и обняла его.

— Что случилось со всеми нами? — спросил он голосом, приглушенным ее волосами.

— Ох… я задаю себе этот вопрос пять раз на дню, Гарри, и у меня все еще нет ответа, — Гермиона еще раз обняла его и присела рядом, держа приятеля за руку.

— А настоящий вопрос в том, куда же мы пойдем отсюда дальше? — спросила она, и по его взгляду поняла, что он тоже задавался этим же воросом.

— Я позвонил адвокату, Гермиона, — тихо сказал Гарри. — Просто хотел узнать, какие у меня варианты. Адвокат была очень полезна, и именно она предложила открыть отдельный счет для Джинни. Я могу назначить встречу и тебе, если хочешь, — сказал он, но Гермиона покачала головой. Ей пока совсем не хотелось об этом думать.

Глава 20

Гермиона вздохнула и поерзала на стуле, она была голодна, у нее жутко раскалывалась голова, а еще ей ужасно хотелось выпить большой бокал вина, отмокая в горячей ванне. К несчастью, сегодня она вынуждена была застрять в офисе своего адвоката, обсуждая бракоразводный процесс с адвокатом Рональда.

В течение последнего месяца ее адвокат и адвокат Рона не могли придти к консенсусу по поводу раздела их совместно нажитого имущества. Поначалу Гермиона думала, что это будет легко, она ведь просто хотела получить свои книги, свои личные вещи и опеку над детьми. Насколько она понимала, Рон согласен был на все остальное, но каждый раз, когда она думала, что они уже пришли к соглашению, адвокат Рона возвращался с какой-нибудь "проблемой", и все тянулось еще дальше.

Она уже оставила ему дом, в котором они проживали последние восемь лет, купленный, кстати, и оплаченный с очень большой премии самой Гермионой, она подарила ему машину, которую он так любил, и отдала всю бытовую технику, но внезапно он захотел большего.

— В последний раз спрашиваю, Рон, — нетерпеливо сказала Гермиона, — какого черта тебе надо? Я отдала все, кроме моих личных вещей, давай уже покончим с этим, — она встала и начала расхаживать по комнате, как делала всегда, пытаясь решить какую-то сложную проблему или будучи очень взволнованной.

— Гермиона, — по тону Рона казалось, что он говорит с маленьким ребенком, — ты же знаешь, что я все еще не нашел работу, а ты зарабатываешь намного больше сейчас, поэтому