– Я добрался от аэропорта сам, на попутной, – сказал он, подавая жесткую руку. – Видишь, какое несчастье постигло посольство!

Аллен Оливер внутренне был освобожден от пут Джорджа Белла. Он почувствовал себя, как никогда, душевно уравновешенным – в нем как будто все говорило: ну вот, за подлость тоже расплачиваются… Джорджа он ни капельки не жалел – сам виноват! А вот русского шофера было жалко.

– Я должен познакомить с последними инструкциями, – заметил Майкл. – В них нет ничего особого, все старо, как мир, но есть и кое-что новое. Все ты прочтешь сам после расшифровки… А вот что скажу: сибирская язва нас волнует, как и прежде. За эти годы русские добились потрясающих результатов. Не отказавшись ратифицировать международную конвенцию, они тем не менее продолжали совершенствовать биологическое оружие. Есть перечень институтов, секретных заводов в Сергиевом Посаде, Екатеринбурге, в Кировской области. Сейчас у русских ослабла цензура, они свободно говорят о своих секретах. Надо пользоваться этим – возможно, это временное, эйфория! А потом закрутят гайки… Ты меня понимаешь, Аллен?..

– Я хорошо понимаю, сэр…

Аллен вроде внимательно слушал куратора, а в глазах его стояло молодое, чистое и симпатичное лицо шофера. Семь ножевых ран нанес своей жертве…

Глава 46

У Максима немало было свободного времени, которое он использовал по своему усмотрению. Вечерами повадился ходить в ночные клубы, которые росли как грибы и в которых находил он разрядку. Ходил то один, то с Асей. Она влияла на него положительно – великолепно снимала хандру, возбуждала настроение.

Дома боялись, что так он и сопьется, испугавшись этого, думали о его женитьбе. Асю стали считать подходящей партией и принимали ее как будущую родственницу.

Но у Максима осталась обида на Настю. Обида эта мучила, давила, заставляя иногда выкидывать коленца.

Однажды он вышел из киноцентра на Красной Пресне (зашел туда после кружки пива «с прицепом») и увидел Настю с незнакомым парнем.

Стараясь быть уверенным в походке, он запросто, с нахлынувшей смелостью подскочил к ней. Максим одним взмахом руки прервал «болтовню малолеток».

– Чувак, проваливай, куда ноги несут… Мне с Настей надо поговорить…

Настя от такого нахальства обалдела:

– Максим, что с тобою! Пьян, иди проспись!

Настя поняла, что чем дальше в лес, тем хуже… Она распрощалась с приятелем и сказала Максиму, что ему пора домой. Максим пошел за Настей, по дороге упрекая ее в предательстве и бесстыдстве.

Она молчала, терпеливо снося оскорбления. Уже возле дома он вдруг заупрямился.

– И не хочу, и не пойду.

Она уговаривала. А он ни в какую. И вдруг Максим заявил:

– Однажды я тебя недотрахал. Ты помнишь?

– Нет, не помню. Я все забыла.

– Врешь, сука. Пока не трахну…

Настя отскочила и побежала вдоль улицы. Он побежал за ней. Она закричала. Прохожие – двое крепких мужиков – схватили Максима. Тот вырвался и заорал на всю улицу:

– Она моя шлюха, что хочу, то и делаю.

Настя сумела позвонить Ромке, который, к счастью, был дома. Тот быстренько спустился на лифте и нагнал Максима.

– Хватит, брат, играться. Пора баиньки!

Максим криво усмехался.

– Никогда не прощу. Это ты у меня украл Настю. Ты… сопляк! А еще… какой ты мне брат!

Ромка стоял молча. Стоял-стоял, да как двинул в физиономию Максима. Тот от удара закачался, потом взвизгнул и, словно разъяренный бык, попер на брата.

Удары сыпались с обеих сторон. И только после того, как Максим обессилел, Ромка взял его под мышки и потащил домой. Окровавленный, с набухшими синяками, послушный Максим отмылся в ванне. На его удачу, дома не было ни отца, ни матери…

Почти полгода Максим был тихоней. Ходил виноватым и боялся встречаться с Ромкой. Но однажды он пришел в новой кожаной куртке. Дома был только Ромка. Повертевшись перед зеркалом, Максим подошел к брату.

– Уезжаю в Финляндию.

Ромка внимательно посмотрел на немного смущенного Максима.

– Ты на меня зла не держи, – сказал Ромка. – Как отца, так и брата не выбирают. Будем уж такие, какие есть.

– Что тебе привезти из-за рубежа?

– Ладно уж. У меня все есть. Привези что-нибудь матери.

Максима вспомнили и теперь посылали в Хельсинки. Резидентура, как финская, так и норвежская, срочно нуждалась в деньгах, и Максима отправляли денежным курьером.

Он сразу преобразился. Эти дни, перед отъездом, был идеальным. Впрочем, немногие знали Максима сумасбродного. На виду в министерстве – это был, пожалуй, яркий представитель дипломатической косточки: образован, с добротным интеллектом и эрудицией, с неплохим знанием нескольких языков…

В роли дипкурьера Максим уже ездил в Финляндию, так что знал все тонкости переправки ценностей, но здесь его предупредили особо: гляди в оба!

Но все обошлось нормально, и Максим приземлился в Хельсинки.

В Финляндии он пробыл два месяца с хвостиком, приглядываясь к здешней обстановке. Сдружился с Павлом Цветковым. Когда-то знали друг друга в МГИМО. Но близкими не были. А тут вместе поехали в Темпере. Второй по величине город называли финским Манчестером. Из когда-то чисто промышленного города он на глазах превратился в центр культуры и туризма.

Павел Цветков с вечным румянцем на щеках был добродушен и насмешлив. Без конца заводил разговоры о теннисе. Неплохо играя, он, видимо, знал в нем толк.

Они стояли в центральном зале церкви Калева – в жемчужине Темпере. Трудно было не поразиться безупречной гармонии – прекрасная игра света, теней и формы.

– Нам не хватает толковых ребят, – заметил Паша, приехавший года два назад в роли заместителя резидента. – А там только обещают. Так что выбирай, пока не поздно. А то мы передумаем.

Максим, собственно, и не ломался: в министерстве ему надоело канючить, как он выражался, вонючим клерком.

Вернувшись в Москву, Максим дома во время ужина объявил, что женится и уезжает в Хельсинки.

Отец прищурил глаза, словно пытался получше рассмотреть сына.

– Кто же она? – спросила Мария Алексеевна.

– Небось Ася, – выпалил Ромка.

Максим женился на Асе. Сразу с Ленинградского вокзала он поехал в совминовское общежитие, где она жила. Там он и сделал предложение… Ася не раздумывала: терять ей было нечего, да и возраст требовал постоянства…

Младший Савченков торопился, так как отъезд был уже на носу. Процесс регистрации прошел заурядно, рано утром в Хамовническом ЗАГСе. Мать хотела было, чтобы они обвенчались в церкви на «Соколе», куда заранее ходила. Теперь же можно!

Максим наотрез отказался. «В церковь никогда не ходил и не пойду». Даже ресторан не снимали. В квартиру Савченковых пригласили самых близких. Настя не была и не поздравляла. Старшие Лаврентьевы были в сборе – сильнее всех кричали