Вот зарисовка, сделанная одним из жителей города в период «тихих времен»: «Невозмутимая тишина даже на главной улице города нарушалась только утренним и вечерним звоном колоколов многочисленных церквей и монастырей, а в остальное время изредка „протарахтит“ по булыжной мостовой телега или прогремит с колокольцами и бубенцами проезжающая пара или тройка с почтой или пассажирами, и снова тихо».

К концу XIX века россияне серьезно приобщились к туризму, настолько серьезно, что начали издаваться путеводители. Не остался без путеводителя и Суздаль, правда вот желания посетить город эта книжечка не вызывала: «Издали Суздаль представляет собой красивую картину: пред вами высятся десятки храмов и колоколен разнообразных изящных очертаний, а если вы приближаетесь в праздничный день, то можете слышать и могучий благовест, несущийся с этих колоколов, благовест, который напоминает Московский звон в миниатюре. Издали можно подумать, что Суздаль большой населенный и бойкий город, но, когда вы войдете в него, увидите, что это не более как иллюзия. В действительности Суздаль тихий и захудалый городок, и эти многочисленные храмы говорят о его былых лучших временах… Современный Суздаль… не представляет интереса, поэтому ознакомление с ним может ограничиться одними памятниками церковной старины».

Церковь Николая Чудотворца. Почтовая открытка. 1902

Ценную информацию о Суздале начала ХХ века можно почерпнуть из «Владимирских губернских ведомостей», публиковавших в 1901 году подробные обзоры губернских городов.

«Месторасположение города представляется довольно красивым, – говорилось о Суздале, – расположенный на небольшом возвышении, он кажется издали довольно обширным, благодаря обилию церквей, монастырей, длинным улицам, массе садов и огородов и близости соседних сел, – все это вдали сливается в одно целое, раскинутое на довольно большой площади.

Благоустройство города оставляет желать еще многого. Для водоснабжения города служат колодцы, частию на обывательских усадьбах, частию общественные (три), а также протекающая посреди города река Каменка. Вода в последней не отличается чистотою по многим причинам: вследствие загрязнения прибрежными жителями, от стока в нее всех дождевых вод с улиц и площадей и благодаря существующим на ней некоторым промышленным заведениям. Давно назревший вопрос об улучшении водоснабжения вполне признается и городским управлением, но до сего времени остается не разрешенным.

Большинство улиц в городе незамощены, и потому в дождливое время представляют немало затруднений для сообщения. Очистка города от накопляющихся отбросов предоставлена усмотрению обывателей, городское управление расходует только тридцать четыре рубля в год, как владелец нескольких общественных зданий, и девяносто рублей – на очистку в летнее время торговых площадей. В виду этого торговые площади и улицы, отводимые под торговлю с возов, а также соседние переулки после базаров (раз в неделю) бывают довольно загрязнены; в не лучшем состоянии находятся и обывательские дома, особенно в улицах на окраинах города.

По числу жителей гор. Суздаль – очень небольшой… В нем по переписи 1897 года оказалось восемь тысяч жителей. Главное занятие последних составляют садоводство и особенно огородничество. Под садами находится земли около двадцати пяти десятин[66], а под огородами – около двухсот восьмидесяти десятин. Только самые богатые жители города не имеют своих огородов или не обрабатывают их сами, а сдают в аренду другим. В садах разводятся преимущественно яблони (сорта: антоновка, анисовка, боровинка, зеленовка и апорт), потом вишня (родительская), из ягодных – смородина, кружовник и малина. В огородах по количеству насаждений первое место занимают хрен и лук, затем – огурцы, капуста, свекла, картофель и др. Все получаемое с садов и огородов, весом до шестисот двадцати тысяч пудов, кроме капусты и картофеля, за исключением необходимого для собственного потребления, вывозится на продажу в соседние города и уезды (большая часть в гор. Иваново-Вознесенск), а лук и хрен в больших количествах идут в Москву с С.-Петербургом.

Беднейшие жители города, не имеющие своих огородов, и главным образом женский пол, в летнее время занимаются полкою травы в огородах, сбором ягод и плодов в садах, а осенью – обрезкою лука и кройкою хрена, получая за это от тридцати до пятидесяти копеек в день.

Торговля в городе в обыкновенное время только балансирует с запросами населения для удовлетворения обыденных нужд, так как в магазинах и лавках держится главным образом товар самый ходовой, неизбежный в общежитии. Все, что относится к „предметам роскоши“, что получше и подороже, – все такое покупается жителями в соседних городах или в Москве. Бывающая в городе с 25 сентября по 1 октября Евфросиньевская ярмарка, на которую, между прочим, приводится для продажи много лошадей (не менее трех тысяч голов), также не отличается особым оживлением и оборот ее едва превышает пятьдесят тысяч рублей (в том числе продается лошадей тысяч на сорок)… Существующие в гор. Суздале промышленные заведения, представляя собою остаток от былого времени, очень незначительны и по числу, и по сумме производства. В 1900 году была в действии только одна льно-ткацкая раздаточная контора и красильня Ф. Ф. Назарова, с суммой производства около тринадцати тысяч рублей, вырабатывающая шахматку, коновадь, подкладку и парусинку на украинские ярмарки, и два кожевенных завода – П. Кашина и братьев Биркиных, с производством на обоих до девяти тысяч рублей. Есть еще в городе колокололитейный завод Никуличева, но работа на нем не постоянная, – так, в 1900 году завод не отлил ни одного колокола. Другие промышленные заведения в городе – чисто ремесленные, по размерам соответствующие кустарным, для удовлетворения нужд населения (ремесла – сапожное, портновское и проч.)».

Улица Суздаля. 1900-е

Можно сказать, что Суздаль был «законсервирован» в ожидании лучших времен. А лучшие времена всегда наступают, если, конечно, их сильно ждут. Правда, иногда сначала могут явиться худшие времена, но за ними непременно последуют лучшие, ибо сказано, что «надеющиеся на Господа обновятся в силе: поднимут крылья, как орлы, потекут – и не устанут, пойдут – и не утомятся»[67].

С другой стороны, всё было не так уж и плохо. Работы суздальских иконописцев пользовались известностью по всей империи, и их знали даже люди, не испытывавшие особого почтения к религии. Например, писатель Александр Иванович Левитов в своем «больничном эскизе» «Один доктор» пишет следующее: «Доктора все без исключения представляются мне не иначе, как в виде мертвой головы, изображаемой на суздальских картинках, пред которой на нарочно придуманном пюпитре обыкновенно стоит большая чашка кофе и лежит или листок газеты, или литографированный ученый немец». Под «суздальскими картинками» имелись в виду картины на религиозные темы