Шрифт:
Закладка:
Его голос был моей колыбельной долгие годы. Как он преследовал меня постоянным напоминанием о моей скорой кончине. В результате я так и не смогла насладиться им как следует.
Ни разу я не засыпала в благоговении перед его голосом. Ни разу я не подумала о том, как прекрасно он извлекает ноты из глубины своей груди. Как они дополняли высокий фальцет, которым он пел из верхней части горла. В течение почти пяти лет почти каждую ночь меня усыпляла сирена, и только сейчас я оценила звук, который заставил бы моряков прыгать в воду до самой смерти за то, что они просто слышали его чуть лучше.
Его голос, его песня — мне кажется, что сама моя душа болит по нему. Простые ноты заполняют меня до краев, не оставляя места ни для мыслей, ни для боли, ни для сомнений. Словно… все тайны мира скрыты в этих звуках и ждут, когда я их открою. Приглашая меня остаться в его мелодичных объятиях.
Без предупреждения он останавливается. Не помню, как я закрыла глаза, но это было так. Илрит выжидающе смотрит на меня.
Теперь моя очередь.
Глубоко вздохнув, я пытаюсь повторить его прежний тон и громкость, но петь мыслями сложнее, чем говорить. Песня — вещь более механическая. Чувство, а не мысль. Это было легче в снах его памяти, где я воспринимала себя на суше. Здесь же я не могу сделать даже ноты.
— Расслабься, Виктория. Почувствуй это. Не думай об этом.
— А разве я не должна думать, чтобы издавать звук? — возражаю я, немного игриво. Он хмыкает и закатывает глаза.
Жеманная улыбка сползает с моего лица, и я снова закрываю глаза. Я пытаюсь вернуться в то место, которое он только что создал для меня своей музыкой, чтобы заставить мышцы моего тела расслабиться. Ноты где-то внутри меня, я знаю это, они ждут, чтобы их освободили. Если я только смогу заставить их вырваться из меня… Но я разочарованно молчу. Я слышу песню в глубине своего сознания громче, чем когда-либо, как будто она кричит, чтобы вырваться на свободу. Но она не может — не хочет вырваться.
Мягкая ласка по предплечьям заставила меня вздрогнуть. Я открываю глаза. Кончики его пальцев пробираются по нарисованным на мне отметинам к моим рукам, на этот раз они действительно касаются меня, перехватывая мои пальцы.
Илрит начинает раскачиваться, подобно приливам и отливам, и я инстинктивно начинаю двигаться вместе с ним. Мы движемся в идеальном синхронном ритме под музыку, которую слышим только мы. На меня наваливается смутное ощущение, похожее на опьянение. Однако, несмотря на то, что мои чувства притуплены, мое сознание обострено.
Мелодия в глубине моего сознания меняется. Теперь это не просто один певец. Это парящие гармонии радости, два голоса, сливающиеся воедино. Шепот страсти и запретных тайн. Низкая, ноющая боль. Невысказанная жизнь. Неразделенная.
Песня моей души. Каждый уголок моего тела вибрирует. Это восхитительное покалывание, которое ощущается как невидимые пальцы, бегущие вверх по моим бедрам. Я не могу остановить себя, чтобы насладиться этим. Это нечто совершенно иное, чем все, что я когда-либо чувствовала раньше. Что-то, что кажется неестественным, чего я должна бояться. И все же… почти декадентство.
Мои пальцы сомкнулись вокруг его. Я должна прекратить это, но не хочу. Это похоже на то, как десятки рук мужчин, которые смотрели на меня похотливыми глазами в течение последних нескольких лет — мужчин, которым я отказала в силу своей клятвы, — возвращаются, чтобы коснуться влажными, теплыми пальцами теперь, когда эти клятвы разорваны. Все запретные желания выходят на свободу. Удовлетворение от любого развратного действия, о котором я когда-либо могла фантазировать, пульсирует в моем теле, доставляя удовольствие без позора.
Я содрогаюсь. Я теряю контроль над собой — теряю то, что так отчаянно пытался заполучить. Эти первобытные инстинкты требуют капитуляции. И все же я сдерживаю себя. Не поддавайся, шепчет испуганный голос в глубине моего сознания. В последний раз, когда я поддалась этим желаниям, я оказалась на острове одна.
Песня внезапно затихает.
— Не сопротивляйся, — быстро говорит Илрит и без предупреждения скручивает меня. Он притягивает меня к себе, и я оказываюсь спиной к нему спереди. От прикосновения его голой кожи к моим плечам и верхней части спины у меня в горле поднимается крик. Он не вырывается в воду, и я беззвучно глотаю. Это напоминает мне о том, что мы находимся глубоко под волнами, в мире магии, и что я и есть магия.
— Илрит, — бормочу я, борясь с собой. Оцепеневшая и в то же время такая живая от поглотившей меня песни.
— Спой для меня, Виктория. — Его нос касается моего виска, как будто он действительно шепчет мне на ухо.
Мои губы раздвигаются. Но это не вздох, не вздох, а неуклюжая и резкая нота. Короткая и мимолетная. Жалкая попытка по сравнению с его песней и тем, что я чувствовал внутри себя.
В глубине моего сознания раздается негромкий смешок. Его хватка ослабевает. Неудача разрушает тот транс, в котором мы находились.
— Что, по-твоему, ты делаешь? — спрашиваю я, но не отстраняюсь. Моя грудь вздымается, дыхание перехватывает. Как будто я только что проплыла Серый Проход. Мое тело так чувствительно, как никогда в жизни.
— Я вытаскиваю тебя из твоей головы. — Он продолжает водить кончиками пальцев вверх и вниз по моим предплечьям. Я прикусываю губу и пытаюсь заставить себя не думать. Я содрогаюсь при мысли о том, что он может услышать, если я потеряю контроль над своими мыслями.
— Я думала, что ты не должен прикасаться к подношениям? — И все же я не отталкиваю его. Я не говорю ему остановиться.
— Самое главное, чтобы ты выучила песни. После этого мы займемся разрывом твоей связи. — Его тон бесстрастен. Типичное благородство, когда правила на него не распространяются. — Кроме того, здесь нет никого, кто мог бы узнать и сообщить о моих проступках. Разве что вы?
Я сглотнула и покачала головой.
— Хорошо. — Одно слово вибрирует в самой моей глубине. — А теперь пой. Почувствуй песню. Не думай о ней. Не принуждай и не приказывай. Позволь ей течь как продолжение тебя.
— Как? Я не знаю, что петь.
— Ты пела в моем сне, не зная, что петь, — замечает он.
— Это было по-другому, — отвечаю я.
— Как?
— У меня, по крайней мере, была миссия. Мне нужно
