Шрифт:
Закладка:
— А Фёдор — это?..
— Её телохранитель. И любовник. Уже лет восемь как. Марина убедила его, что Наина — плод их незащищённой любви. И я, если честно, полагал так же. Недаром Фёдор светловолосый и белокожий. Почти как Наина. А что непохожи они больше ничем — так всякое бывает. Гены иногда и через несколько поколений проявляются... Но не суть. Главное, что о подмене он не подозревал и без задней мысли согласился отвезти Марину к зданию этого пресловутого «Единорожки». Якобы с целью ознакомиться с обстановкой, чтобы в перспективе отдать туда Наину для социализации. Они ездили дважды, на его личном автомобиле. При этом свой смартфон она предусмотрительно оставляла дома, и Фёдору посоветовала сделать то же самое. Поэтому мне о её незапланированных перемещениях было неизвестно. А наблюдение за ними я ещё установить не приказывал. И Фёдора сдуру сказал не трогать. Моя ошибка. Но тогда я не догадывался, насколько всё серьёзно. И Фёдор тоже ничего не заподозрил. В первый приезд Марина, как порядочная мать, направилась к руководству, чтобы узнать, как всё устроено. И ей с радостью провели экскурсию по зданию, расписав все нюансы ухода за особенными детьми с разными потребностями. В подробностях. В том числе показали кухню и холодильник. Перед которым лежало несколько пакетов с уже пустыми проименованными контейнерами. Это навело Марину на гениальную идею — и в следующий раз она попросила Фёдора столкнуться на улице с вашей матерью, чтобы незаметно вытащить у неё из сумки один из контейнеров. А затем, когда в садик шла другая женщина с ребёнком и объёмным пакетом, подбросить украденное ей. Для него это выглядело случайным выбором. Однако на деле таковым не было. А в период между этими двумя событиями контейнер находился у Марины, и она запросто могла подложить туда картошку фри — за час до поездки они как раз перекусывали ей в ресторане быстрого питания. Марина уверяла Фёдора, что хочет таким образом исследовать ответственность сотрудников детского сада. Заметят ли они, что чужой контейнер затесался среди других? Насторожит ли их способ, как он мог перекочевать из пакета в пакет? Фёдор лишь на слушании сумел сопоставить все факты и осознал истинную причину этих манипуляций. А как понял, что Марина его обманывала, так сразу к ней охладел и прибежал ко мне. В общем, прозрел и сдал её с потрохами. Там вскрылось много интересного. Так что с ней больше проблем не будет. Взбрыкнёт — будет на пару с Вадимом срок мотать. А нет — оставлю её в покое.
— И подкинете денег на безбедное существование, — как само собой разумеющееся добавила я.
— Нет.
— Почему? — искренне изумилась я.
Потому что действительно не видела в этом ничего плохого. Даже наоборот.
Зачем Дегтярёву настраивать против себя бывшую жену? Чтобы она ещё что-нибудь выкинула? Глупо как-то.
— Не заслужила.
— Но своей матери вы помогаете. Несмотря ни на что. С Мариной вас тоже многое связывает. Это было бы логично.
— У моей матери ничего нет. И никого. Мой отец не завещал ей ни гроша. А у Марины есть родители и доля в их компании. Они не оставят её без покровительства. Да и ей больше деваться некуда. Но против меня, я уверен, они не пойдут. Кишка тонка.
— Зачем же тогда Марина так отчаянно за вас держалась? Если у неё всегда был путь отступления?
— Ради статуса. Власти. И определённой свободы, которую может подарить только высокое положение в обществе.
— Вы любили её?
— Сложно сказать. Она мне нравилась. Больше, конечно, внешне... Нас свели родители. Мы познакомились — и завертелось. Мне казалось, она смотрит в ту же сторону, что и я. Но на деле всё было притворством. А после свадьбы стало слишком поздно. Разводы — не лучшее подспорье для успешного политика. Так и жили.
— Спасибо за откровенность. Теперь всё стало гораздо прозрачнее.
— Очень рад. Осталось только проверить, кто из нас с Фёдором отец Милы — и мне тоже полегчает.
— А вы всё ещё сомневаетесь?.. — фыркнула я.
— Естественно. Вы же не думаете, что моя убеждённость в собственной неспособности зачать ребёнка возникла на пустом месте? Я проверялся. И не раз. Лечился. Всё без толку. Мои сперматозоиды упрямо оставались нежизнеспособными. Можно сказать, их попросту не было. В таком случае даже ЭКО бессильно. Разве что донорский материал использовать. Однако меня это категорически не устраивало. Мне хотелось оставить именно своё потомство. Частичку себя. Память... Воспитывать чужих детей я был не готов. Поэтому беременность Марины меня не обрадовала. Но я решил, что она тоже заслуживает право на счастье. И препятствовать не осмелился. Тем более что для политической карьеры наличие полноценной семьи — огромный плюс. Когда же Марина сбагрила Наину моей матери, стало очевидно, что никакие дети ей не нужны. И родила она, чтобы её прекратили доставать в призрачной надежде на чудо... Я подчинился и позволил ей принимать противозачаточные. Но на деле всё оказалось гораздо сложнее. Марина не просто не видела себя в роли матери. Любая мысль о детях была ей глубоко противна. Настолько, что она ежедневно на протяжении многих лет совместной жизни в браке добавляла мне в пищу какую-то отраву, лишившую меня способности иметь детей. Однако эффект оказался временным. И после нашего разлада всё восстановилось. Надеюсь, Фёдору тоже повезёт. И на его здоровье это никак не отразится.
— Марина и его травила?..
— Похоже на то, — кивнул Сергей Михайлович. — Мы оба сдали спермограмму. И у Фёдора та же картина, что всегда была у меня. Поэтому в своём решении предать любовницу он ни капли не раскаивается.
— Но зачем она это делала?.. Когда существуют другие, безопасные для здоровья способы контрацепции?
— Для страховки, как я понимаю. Потому что гормональные средства — не панацея. А презервативы имеют свойство рваться. Да и в целом иногда попадаются некачественные. В чём голубки наверняка не раз убеждались. Иначе с чего Фёдору было верить, что Наина — его дочь? Впрочем, метод Марины, если мы правильно определили тип препарата, тоже имеет некоторые ограничения.
