Сари и травницу встречал орущий Призрак, не понимающий, почему его до сих пор не покормили.

– Ох, ты и крикун. Ты тут орешь, а меня чуть чужим людям не отдали! – сев напротив кота, Сари зарылась пальчиками в его мягкую шерстку. Затем, что-то вспомнив, повернула голову, посмотрела на травницу. – Баб Мара, а мне тебя как величать баба Мара или тетя Мара?

– Раз уж стала величать бабушкой, то и зови, не путайся, – улыбнувшись уголками губ, травница погладила рыжую макушку девочки. – Пошли завтракать, крынка молока уже давно вас дожидается.

Сари мгновенно вскочила.

– Баб Мара, а что такое крынка?

Покачав головой, женщина взяла маленькую ладонь девчушки и повела в дом, рассказывая на ходу, что такое крынка и для чего она нужна…

Проводив взглядом уходящую внучку с лекаркой, Эдион впервые за все время дороги и пребывания в чужом селе почувствовал, как с души упал тяжелый камень. Боцман себе и представить не мог, насколько это будет тяжело отдавать в чужие руки рыжика. Девочку с непростой судьбой хотелось защитить и согреть, а смотря на злые лица сельчан, понимал, что не смогут они подарить душевное тепло его малышке.

Зайдя в дом к Горану, Эдион перекинул через плечо баул с вещами Сари, свободной рукой подцепил свой небольшой узелок, посмотрел на селянина.

– К вашему селу почтовые дилижансы ходят?

– Да и что ж им не ходить? Через пять деньков купец Ритор из Джеймана прибудет за товаром, он у наших жителей масло да творог скупает. Вот с ним и можешь отправиться обратно. Зорин, кстати, тоже собирался, тяготит его оседлая жизнь, и уговоры жены не помогают. А коль с Ритором не захотите, то можете у Прозера дилижанс заказать. Дерет, правда, трактирщик втридорога. День отъезда подойдет, вот тогда и решите.

– Ясно. Море, оно такое, если уж прикипел душой, то и не отпустит.

Толкнув ногой дверь, Эдион вышел на крыльцо и зашагал к дому травницы. «Нужно поговорить с Марой о Сари…».

Войдя в избу, боцман бросил тюки с одеждой у порога. В глазах заплясали смешинки от вида, как внучка деловито учила кота лакать молоко.

– Призрак, ну почему ты такой неаккуратный? Посмотри, брызги молока по всему полу раскидал. Кто за тобой убирать будет?

Кот, словно поняв, о чем говорит хозяйка, перестав лакать, ткнулся мордочкой в ладошку девчушки, потерся о ее ноги.

– Ох и проказник ты у меня!..

Сари, словно почувствовав, что на неё смотрят, повернулась.

– Деда!

Подбежав к боцману, она была тут же поймана им и прижата к его широкой груди.

– Ты уж, когда я уеду, слушайся Мару. Лучшего дома для тебя и не сыскать.

– Мне тоже у Мары нравится. Здесь так вкусно пахнет. И вот тут спокойно, – Сари ткнула себя в район сердца.

– Вот и ладненько. И мое сердечко переживать не будет. А сейчас иди, разбирай свои вещи.

Осторожно присев на лавку у окна, Эдион стал наблюдать за внучкой, обдумывая, куда могла подеваться травница.

Но она вскоре вошла в избу, развеяв его думы.

– Баньку решила сегодня истопить, заодно и постираю ваши вещи. А ты, Эдион, пока присаживайся ближе, молоко и свежий хлеб на столе. Мы с Сари уже позавтракали, так что кушай, не стесняйся.

– Баб Мара, смотри, какой сарафан мне деда купил!

Присев на табурет у печки, женщина стала наблюдать, как девчушка вытаскивает наряды и тут же надевает их на себя.

– Сари, зачем же ты все платья и сарафаны надела? – с улыбкой на лице вымолвила травница.

– А как же мне их все примерить?

Мара встала, подошла к девочке, стала снимать с нее платья и сарафаны, складывая их аккуратно на стул.

– Пускай пока здесь полежат. Вот вымоешься в бане, и наденем на тебя любое платье, какое выберешь.

Но Сари уже не слушала травницу, разбрасывала в разные стороны вещи из баула, подхватив белый полушубок, кряхтя, потянула.

– Деда, беги скорей, помогай!

Эдион, отставив в сторону кружку с молоком и ломоть хлеба. Встал, улыбаясь, подошел к внучке, подмигнул. Схватив рукой мех, встряхнул его и, подойдя к травнице, накинул ей на плечи полушубок, сшитый из белейшего меха северной лисицы.

– Примерь, хозяюшка… – он мог сказать еще много слов, но растерял все свое красноречие от одного лишь недоуменного взгляда зеленых глаз.

Пока Мара приходила в себя, Эдион осмелился, притронулся к стоявшей рядом с ним женщине. Продев в рукава ее руки, застегнул на металлические крючки полы полушубка. Медленно снял с ее головы платок и, отступив, онемел.

Первой опомнилась Сари.

– Баба Мара… какая ты красивая!

Травница смутилась, повернулась к зеркалу, висевшему на стене, и замерла с широко открытыми глазами, не веря в то, что это она. Осторожно проведя рукой по длинным ворсинкам меха, залюбовалась их красотой и белизной.

– Это ты своей жене купил?

– Не женат я, красавица. Десятилетним мальцом попал на корабль. За тридцать лет пробороздил синие воды морей и океанов не один раз. Корабль стал мне домом, морская команда – семьей. Не тянуло меня на сушу, но, видно, у Богов были свои планы. Будет о ком вспоминать в долгих плаваньях и возвращаться теперь есть к кому. А полушубок специально купил для будущей хозяюшки, которая будет присматривать за внучкой. Рад, что с размером угадал. В душе боцман отблагодарил купца, чуть ли не силком, всучившему ему зимний полушубок.

«Купи, моряк, своей зазнобе полушубок. Ты только посмотри, как мех играет. Наденет его и будет чувствовать себя королевой.

– Да почто он мне? У меня и хозяйки-то нет.

– Нет, так будет. А ты, чтобы ее задобрить, меха на плечи. Купи… и в цене уступлю.

Пришлось раскошелиться на семь серебряников, да и то, если бы Сари не уговорила, не купил бы. Вот и вышло, как вышло».

– Не могу я принять такой дорогой подарок. Что люди обо мне подумают?

Пока Мара терзала себя сомнениями, Сари надела на себя шубку, сшитую из меха куницы, на голову натянула шапку, сшитую из такого же меха, на ноги обула сапожки.

– Мара… я теперь, как и ты, красивая!

Посмотрев на девчушку, травница задергалась от смеха, и вскоре ее веселый хохот разнеся по избе.

Не удержался от смеха и Эдион.

Ну, а