Стоило сделать шагов тридцать, как позади раздался громкий возглас.

— Чего тебе? — обернулся маг.

Последовавшую тираду он пропустил мимо ушей, но жестикуляция была красноречивее любых слов, — псоглав требовал объяснить, какого демона тупомордый беззубый уродец бродит по чужим лесам, да ещё и творит всякую дикость, суясь в древние мавзолеи. Тобиус задумался над ответом, запустил пятерню в сальные волосы и понял вдруг, насколько они были растрёпаны, и как давно он не имел возможности привести их в порядок.

— Вообще-то, — сказал маг, развязав кожаный шнурок и собирая волосы в нечто потребное, — я кое-что ищу. Кое-кого. Сейчас, постой.

Туго затянув узел, он сотворил из потоков волшебного света иллюзию, и пред охотником предстал Пожиратель. Киноцефал отскочил, выхватывая нож и яростно залаял.

— Спокойно, спокойно, он ненастоящий!

Пожиратель ссохся в разы и теперь уменьшался на маговой ладони.

— Видишь? — сказал Тобиус, подступая ближе. — Вот это я ищу. Вот это мне нужно.

Охотник не спешил успокаиваться, ведь от этого человека можно было ждать чего угодно! Постоянно тот вытворял всякие гнусности! Перегрызть бы ему горло, да только невыплаченные долги могут оказаться ношей очень тяжёлой, такой, что со временем хребет переломят.

Всё это серый маг прекрасно читал в поведении псоглава, но расставаться с ним теперь не спешил. Простая открытая реакция давала понять, что чудовище, сотворённое магией, ему знакомо. Этот нелюдь, судя по всему, не ребёнок, всю жизнь прожил в Дикой земле. Годы бок о бок с кошмарами всех мыслимых видов, и ничего, не погиб.

— Мне нужно знать, откуда они являются, — тихо, но твёрдо молвил человек. — Мне нужно. Мы не понимаем речь друг друга, но мы понимаем друг друга. Какая-то странная связь, но сейчас не о том. Хочешь избавиться от меня и не чувствовать себя должником, а? Тогда покажи мне, где они гнездятся.

Полная слюны лающая пасть разверзлась пред самым Тобиусовым носом, лай был оглушителен, но маг не выказал страха. Это его, надо было думать, обложили отборной бранью.

— Если ты выговорился, то мы можем продолжить путь? Или просто разойдёмся. Я ведь ни к чему тебя не принуждаю, подумаешь, — спас от бесславной смерти. Каждый день кого-то спасаю, но платы не требую. Ступай с миром, если хочешь.

Клацнув зубами и недобро глянув, киноцефал потрусил прочь, сначала на ногах, затем на четвереньках. Вздохнув, волшебник провожал его взглядом и думал, как тяжёл будет путь к озеру, если, всё же, погодные духи не передумают тащить тучи на север. Но тут вдруг охотник обернулся, посмотрел на человека с явной нелюбовью и несколько раз пролаял.

— О, прости, задумался! Лаухальганда, не отставай!

Больше случайный спутник его не жалел, а то, что накануне он таки жалел, стало ясно, когда киноцефал припустил на всех четырёх и за ним буквально приходилось бежать. Очень скоро волшебник вынужденно воспарил над землёй, чтобы хоть как-то поспевать.

Охотник двигался уверенно, время от времени рыскал, правда, но замедлялся лишь чтобы припасть к земле. Каждый след, каждый запах в морозном воздухе привлекал его внимание, каждый звук в чащобе, хруст снега, треск голых ветвей на ветру, крик зверя, всё он подмечал и запоминал. Изредка псоглав замирал, припадал на согнутые ноги и вытягивал длинную шею вверх, будто собирался завыть. Но не выл. За день пути он ни разу не оступился, не замешкался и не проявил неуверенности, при этом постоянно стремясь на западный юго-запад. Дважды, замерев и прислушавшись, глядя в какую-то сторону, он резко менял направление и делал большой, очень большой крюк, после чего вновь двигался в прежнем направлении.

В первый раз, глянув через Истинное Зрение в сторону, откуда киноцефал почувствовал угрозу, Тобиус обнаружил некую огромную форму жизни, которая неподвижно таилась на расстоянии не меньше трёх четвертей лиги. Сущая ерунда для такой громадины, если она вдруг решит стронуться с места. Во второй раз опасный участок ничем опасным ему не показался, а спрашивать у провожатого, что за беда приключилась, было бесполезно.

Следующий день повторил предыдущий, разве что на восхождении в обширную холмистую территорию корни гигантских деревьев стали совсем уж высоко вздыматься из снега. Они формировали подъёмы и впадины, не уступавшие иным оврагам, и со стороны походили на какую-то странную лестницу. Там волшебник стал опережать киноцефала, ибо, паря, можно было не карабкаться по старой древесине, твёрдой как камень. Охотнику же приходилось, а невтягиваемые собачьи когти совсем не помогали в этом нелёгком деле.

— Подсадить?

Аккуратно взяв нелюдя мыслесилой, Тобиус понёс его над перемежавшимися корнями меж двумя колоннами исполинских сосен, а тот злобно скулил, протягивая все конечности обратно к земле.

— Да не бойся ты, не уроню! Сколько можно ковылять…

В этот момент что-то произошло. Что-то словно коснулось головы Тобиуса, на мгновение дезориентировав, отчего и сам волшебник, и ноша его чуть не упали. Рычавший и лаявший киноцефал стал сходить с ума, как буйный щенок, вырывающийся из рук хозяина.

— Прости, прости, прости! — воскликнул рив, спускаясь. — Сам не знаю, что это было!

Страшные зубы клацнули в трёх фалангах1 от его лица, даже слюну с щеки утирать пришлось и тёплый запах из глотки был оценён в полноте букета.

# # 1 Ф а л а н г а — вестеррайхская мера измерения длины; 1 фаланга равна 3.5 см.; итого: в 10.5 см..

— Больше никогда не буду так делать, хорошо. Виноват.

Загнутая морда всё шла складками, глаза были дикие, но в руках себя провожатый удержал, и решил преодолеть последний вздымавшийся из земли корень, что был выше его роста. С упорством воистину неумолимым он своего добился, но взобравшись на препятствие вдруг спрыгнул обратно.

— Что? Что там?

Тобиус оторвался от более низкого корневого отростка, чтобы глянуть за край высокого и не сразу понял, на что следует смотреть. Однако, всё же едва заметил впереди, на расстоянии примерно в три сотни шагов, чью-то фигуру в сером, а рядом другую… присевшую на колено… прячущуюся за