давало покоя королю и вышибало землю у него из-под ног. Испугать же Ренестона оказалось сложнее всего, эта скала бросалась вперёд, не взирая на опасности, поджидающие его. Но цель у этого места была одна, заставить людей повернуть назад, заставить же струсить этого воина, не удалось.

– Рене… – вновь чуть слышно послышался знакомый голос, в котором он сразу признал короля. Воин открыл глаза, рядом сидели только Мишка и Ливадий, повернув голову увидел лежащего, неподвижно, Алексия. Более Ренестон не думал ни секунды, и бросился на помощь своему повелителю.

Перед глазами у Миши проплывали фрагменты из его прошлой жизни, они были исковерканы, в них происходили неприятные, а иногда и ужасные вещи, но он оставался к ним безразличен. Он подумал о том, что увиденное должно вызывать в нём не мало эмоций, но с его душевным спокойствием не происходило ничего. Его голод доставлял ему больше неудобств, чем всё это представление. Пред ним возник образ девушки, которую он знал, раньше, увидев её после разлуки, он начинал волноваться, словно школьник, не смотря на то что они давно были вместе. Вслед за ней появились лица друзей, помогавших ему в творчестве. Ему было приятно смотреть на них и он, даже, улыбнулся. Тени исчезли, сменившись другими, совсем не известными ему. Миха наблюдал за галлюцинациями и не понимал их сумбурности, они сменяли друг друга очень быстро, и если они должны были донести до него некую мысль, то они, по мнению парня, должны были задерживаться подольше. Он даже пытался вдуматься в посыл очередного галлюциноролика, но картинки были засвечены. Яркое тепло пробивалось сквозь его веки. Артист открыл глаза и увидел сплошную тучу над собой, которая быстро двигалась в сторону. По мере её отдаления, к человеку в плаще, приближалась яркая линия, нарисованная палящими солнечными лучами. Несомненно, он должен был спасаться, лететь со скоростью ветра, чтоб оставаться в тени этой огромной тучи. Но он не побежал… Он закинул голову, и подумал о том, кто он есть. Он животное, убийца, хищник. Не по своей воле, ведомый первобытным инстинктом, сейчас, или позже, он причинит кому-то вред. Нужна ли ему такая жизнь, жизнь в страхе, жизнь без сна и покоя. Ответ был очевиден. Нет. Он провёл ладонью по волосам, и замер. Солнечные лучи приблизились и вонзились в бедолагу. Он чувствовал себя чайником, забытым на плите, кипящим внутри, но сохраняющим оболочку. Он тщетно попытался закричать и пламя поглотило его.

Когда боль ушла, артист сидел в той же позе. Огонь полыхал на нём, но теперь не причинял никакого вреда. Он взмахнул рукой и языки пламени слетели на пол. Плывущее по небу облако обнажило луну, и она своим светом прогнала оставшееся пламя, оно сползало по парню и впитывалось в камень оставляя лишь лёгкую, серую дымку. Небесное светило погасло, и наступила темнота. Миша понимал, что всё изменилось, он очутился совершенно в другом месте. Место это было пещерой, тёмной, но тёплой, с приятным знакомым ароматом. Впереди, за поворотом, потрескивало пламя, лёгкими бликами, освещая стены. Михаил поднялся и направился вперёд. С каждым шагом его, стены подымались и, миновав несколько поворотов, он вышел в большой зал, с хаотично расставленными, изогнутыми колонами, уходившими в бесконечную высоту. В центре зала находился круглый каменный постамент, на котором полыхало кострище. Вокруг этого цилиндра находилось каменное кольцо, пространство между ними заполняла кристально чистая вода. В стенах, на сколько хватало взгляда, были вырублены ниши, заполненные миллионами бумажных свитков. Михаил подошёл к центру и окунул несколько пальцев в воду, взглянул на огонь, он был необычным, там не било ни одной тростинки или уголька, просто раскалённые булыжники извергающие языки пламени. Повернувшись на сто восемьдесят, миновав десяток колон, он подошёл к стене. Оглядевшись, парень протянул руку к свитку, одиноко лежащему в пустой нише.

– Не стоит. – прозвучал приятный женский голос.

– Почему? – замерев, спросил Михаил.

– Потому что это судьба какого ни будь крестьянина. – ответил Ливадий, выходя из того же прохода откуда вышел парень.

– Бить может крестьянина, короля, или вовсе чародея. – вновь прозвучал женский голос и гости повернулись на него.

Они оба увидели хозяйку, стоявшую у огня, но каждый видел её по-своему. Маг лицезрел перед собой молодую девушку, с румяной кожей и каштановыми волосами, украшенными неизвестным синим цветком. Одета для него она в чёрное длинное платье с широким, серым поясом. Мишка же видел белое, я бы сказал, снежное платье с бежевым поясом. Вместо девушки он наблюдал зрелую женщину, красивую, статную с одной единственной седой прядью в чёрных волосах, и лишь цветок для парня выглядел также, как и для старика. В руках она держала несколько свитков, которые, наклонившись, положила в костёр.

– Зачем ты?.. – начал парень, но хозяйка тут же ответила.

– Их время подошло. Теперь они в чужой власти.

– Что ж, госпожа, – слегка приклонив голову, говорил маг. – наше время тоже неуклонно. Разреши обратиться к тебе.

– Перед тем как ты продолжишь Ливадий, позволь вам показать.

Хранительница подошла к стене, взяла свиток, и, вернувшись к гостям, развернула его.

– Эта линия принадлежит одному человеку, вы его не знаете, но можете узнать при определённом стечении обстоятельств.

На свитке гости увидели, как сверху, из одной точки, следовала красная линия. По ходу из неё ветвями отходили множество чуть заметных серых линий, одни обрывались, другие извиваясь следовали за красной, также отбрасывая сотни ветвей. Все эти чёрточки сливались в итоге в мелкий сетчатый узор, на котором можно было чётко видеть только красную нить. Хозяйка указала на точку, где линия изменила свой цвет.

– Кто он? – спросил Михаил.

– Это? Это воин, великий воин не опозоривший имя своих предков.

– И зачем ты нам его показываешь?

– Дело в том, что жизнь – это выбор. Одни решения не имеют никакого значения, другие, даже, на первый взгляд, мелочные, являются судьбоносными. Сейчас этот воин в захудалом трактире, несомненно там нет равных ему по силе и мастерству. И именно в этот момент возник спор из-за пролитого эля. И вот он перед выбором, если он извиниться, то будет жить, и его линия двинется дальше и, возможно, пересечётся с вашими. Если же гордость возымеет верх, то линия свернёт туда, где более не будет выбора, он умрёт. Сейчас не только он перед важным выбором, если этот свиток сгорит, то он унесёт с собой в огонь как минимум