Шрифт:
Закладка:
Марк отказал в просьбе наотрез, даже пригрозил увольнением, если Валентин не угомонится.
- Пойми, - увещевал он, - эксперимент закончен, темпоральное окно закрыто. Данные собраны и обрабатываются. Больше там пока делать нечего. Мы и так сильно рисковали, посылая тебя на несколько дней. Представляешь, сколько бабочек ты там раздавил?
- В феврале бабочек не бывает, - буркнул Валя. - К тому же, сам прекрасно знаешь, что старая теория не работает. Возмущения континуума очень быстро сглаживаются. Двое-трое суток, и система приходит в устойчивое равновесие. Как будто меня там и не было.
- Система устойчива, но погрешности накапливаются. Ты забыл о рисках? С каждым возвращением в те же узлы изменения нарастают. Ты что, хочешь, чтобы измерения потока в канун времен перестройки стали недействительны? Того и гляди изменишь ход истории, и начинай все с начала! А вместо тебя вернется еще более упрямая версия Котовича из альтернативной ветки. Нет уж, хватит с меня!
- Марк, не передергивай. От одной итерации наблюдения ничего страшного не произойдет. И со мной тоже ничего не случится. Ну, буду отличаться от прежнего себя на миллиардную долю процента. Я хочу продолжить измерения. Думаю, мы ошиблись с определением точки склейки. Поэтому и полученные данные ошибочны. Я должен проверить! Пошли меня еще раз, пожалуйста! Хоть за счет отпуска.
Валентин очень не любил врать. Но другого выхода не было, иначе как объяснить, почему он рвется обратно, прекрасно понимая, что вернуться ровно в ту же точку мультиверса нельзя? Зато он увидит Юлю... Ту же или примерно такую же, ему все равно...
Дальше его воображение не работало.
- Ошибка?! Почему не сообщил немедленно! - вспылил начальник. - Да нет, не может быть, столько раз проверяли... Что-то тут не так. Может, ты там какую интрижку завел, - язвительно предположил он, но осекся под яростным взглядом Валентина.
В просьбе ему, естественно, отказали. Более того, темпоральное окно периода 1985 - 1995 годов временно закрыли для исследований. На всякий случай. Валентина, конечно,не уволили (пятнадцать лет отличной работы, такими сотрудниками не бросаются), но перевели в соседнюю группу, которая занималась корреляцией альтернативных веток истории. Это чисто теоретическая отрасль в опытах на полигоне пока не нуждалась. С бывшими сослуживцами он теперь сталкивался редко. Чему был только рад - меньше расспросов и сочувственных взглядов. После той злосчастной командировки Валентин сильно изменился, и коллеги только диву давались, что произошло с таким всегда жизнерадостным и приветливым ученым.
***
Дедушка любовно перебирал свою коллекцию - ветхие бумажные книги, цветные открытки, альбомы с марками. В свои сто с лишним лет старик прекрасно выглядел: серебряные кудри, высокий, слегка сутулый. Аркадий Валентинович Котович, доктор филологии, заслуженный преподаватель Объединенной Прибалтики, особо живописно смотрелся рядом со старинным пластиковым сундуком, в котором хранились его артефакты. Крышку сундука украшали уже потускневшие теперь замечательные картинки: там были изображены летающие тарелки, звезды, зеленые пришельцы и прочая звездная романтика. Собственно, этот дедов сундук определил выбор будущей профессии: начитавшись фантастических историй о путешествиях во времени, Валька без колебаний поступил в Институт темпоральных исследований на специальность "Историческая физика".
Из кухни выглянула бабушка, отругала деда за то, что поднимает пыль в доме. Следовало ее сейчас же отвлечь, иначе безобидное ворчание очень скоро перейдет в бурную разборку. Дед применил испытанный маневр. Запустил не глядя руку в хранилище бумажного хлама, вытащил выцветшую фотографию и невинно спросил:
- Не знаешь, кто это? Не припомню что-то.
Бабушка гордилась своей отличной памятью. Знала всю родню наперечет, и дедову, и свою. Пыль была забыта, она принялась рассматривать фотографию, бормоча: "Золовка, что ли. Нет, не Анна. Может, Тоня, племяшка. Или это Мусенька?" Валя заглянул ей через плечо. Младенец с игрушечным пуделем. Мудрено в нем узнать младшую дедову сестру, той скоро стукнет девяносто пять. Дедова хитрость удалась, это надолго.
Игрушечный пудель? Такой же, как...
- Дай посмотреть, ба.
Бабушка отдала ему карточку и отправилась обратно к кастрюлям, продолжая перебирать варианты. Со старой подклеенной черно-белой фотки на Валю таращился пухлый младенец в кружевном чепчике, рядом с ним на диване лежала очень знакомая собачка. Машинально перевернув фото, Валя прочитал на обороте: "1985. Валентину от Юли и Шурочки. 5534872".
Этот номер он знал наизусть. Повторял его ночами, чтобы, когда снова окажется в 85-м, заскочить в телефонную будку, опустить туда монетку ("двушку" он тоже бережно хранил), набрать его и услышать нежный, такой родной голос. Юлька! Любимая, как я по тебе стосковался!
- Где ты взял эту фотографию, дед? - почти закричал он.
- Да что с тобой? Она всегда тут была. Храню почти сто лет, ты ее не раз сам рассматривал, не помнишь, что ли? Чего так всполошился? С этой фоткой странная история случилась. Я еще пацанчиком был тогда.
- Расскажи, - хрипло потребовал Валя.
- Однажды к нам домой пришла девушка и попросила передать эту фотографию папе. Потом сразу ушла. Кажется, она еще плакала. Когда родители вернулись, я им отдал снимок, но папа не знал, от кого это, а мама почему-то рассердилась, разорвала и выбросила в мусорник. Я вытащил, склеил и сохранил. Можно сказать, она положила начало моей коллекции. С тех пор я принялся собирать всякие интересные картинки, фантики, переключился на марки, когда стал постарше...
Дальше Валя не слушал. Бережно прижав фотографию к груди, он ушел к себе в комнату. Значит, Юля приходила к нему домой. Только сто лет назад. В буквальном смысле сто, горько усмехнулся он. Зачем он дал свой адрес? Ведь знал, что им не встретиться. Юля пришла, чтобы рассказать о дочери. А он, папаша, к тому времени еще не родился - ни в своем и ни в ее мире. Не появился еще на свет Валентин Котович, физик, ни в одном из других близких альтернативных миров. Боже, что он наделал! Бедная моя девочка. Бедные мои девочки!
Странно, но апатия отступила. Сознание того, что он стал отцом, встряхнуло Валентина. Еще сильнее захотелось если не увидеть своих (так он стал про себя называть Юлю с детьми), то хотя бы узнать, как они там, вернее тогда, живут. Он избегал мыслей о том, что всех этих близких людей уже нет
