Поэтому я закрутил воздушный шар и сел на него, закинув ногу на ногу. Башни документов на столе чуть не съехали от доносящегося ветра, а директор с каким-то пугающим принятием смотрел на всё это.

Будто хотел, чтобы бумаги вылетели из кабинета куда-нибудь подальше.

— Я готов выслушать все и отстоять свою невиновность.

Азарьев тяжело вздохнул и начал атаковать:

— Пункты регистрации парализовало сразу после того, как вас занесли в базу.

— Я тут при чём? Всего лишь указал ребятам, что работает второй вход. Разве это было не так? Или он предназначался для чего-то другого?

Раздражение на усталом лице проявлялось медленно, плавно. Но было ясно как день.

— Беспорядки в Восточном районе.

— Их начали другие. Я же остановил беспорядки и успокоил людей. Кажется, это достойно хотя бы благодарности.

Ухо Августа чуть дёрнулось. Он точно знал, откуда пошла вся возня, так что, по сути, я расхлебал собственную кашу.

— А шесть полуживых аристократов, которые чудом вернулись из Границы?

— Этих вообще покоцали твари! — Возмущению не было предела. — При чём тут вообще я?

Подробностями я не особо интересовался, но Вальдемар остался без отряда. Ящерокрыл сильно разозлился, увидев, что случилось с его гнездом. И выместил злость на этих бедогалах.

Слышал, парней ждут месяцы реабилитации.

Ну, и поделом.

— Так что все ваши обвинения беспочвенны, господин директор. Я тут лишь жертва обстоятельств и не более. Замечу, седьмого аристократа из той компашки мы притащили на собственном горбу. Целым и почти невредимым.

— И связанным, — дополнил Август.

— Это уже мелочи.

Он поднялся с кресла, придержал чуть не улетевший лист бумаги и деревянной походкой направился к окну, чтобы открыть его.

— Дышать уже нечем. Всю ночь тут проторчал, а впервые могу насладиться этим видом.

Я убрал воздушное кресло и присоединился к нему. Вид из окна действительно открывался впечатляющий.

Кабинет директора находился на вершине здания академии, поэтому отсюда можно было увидеть всю западную часть города с особняками Медведевых, улицами, казармами гарнизона и высоким храмом Белобога с белыми, украшенными резным узором стенами и золотыми верхушками. А за стеной — холмы, покрытые лесом, в котором местами проглядывалась железная дорога.

— С другой стороны Дикие земли, — тихо сказал Август. — То окно даже открывать не хочется.

Он ненадолго замолчал, то ли обдумывая, что дальше сказать, то ли наслаждаясь безмятежностью.

Думаю, второе. И я его отлично понимал.

— Вы бы попридержали коней, Александр. Уж помогли бы мне навести тут порядок.

Навести порядок, изобличить тебя и предать суду вместе со всем родом. Охрененный план, конечно, но что-то меня смущает…

— Вы же отлично понимаете, что мне нужно побороть своего брата.

— Он вам уступает в… смышлёности. Бояться его просто глупо.

— Я и не боюсь. И уж тем более не его.

— Вороновы…

— А вы хорошо осведомлены, — ухмыльнулся.

— Это моя работа. — Азарьев развернулся и теперь выглядел так, будто не в окно пялился, а чашку кофе схомячил.

Причём без воды, а так — сразу зёрна.

Он бодрым шагом вернулся за стол и пододвинул ближайшую башню документов к себе. А ещё изменился в лице — стал как-то более холодным, отстранённым. Будто снял маску.

— Я понял, мне не стоит надеяться на понимание с вашей стороны. Тогда должен предупредить, что любое нарушение правил академии для вас будет караться по всей строгости. Так же, как выявление этих нарушений станет одной из ежедневных моих забот.

От этих слов хотелось толи смеяться, то ли плакать. Теперь у меня контры с директором? Отличное начало учебного года, ничего не скажешь.

Ну, тогда стоит позаботиться, чтобы этот пункт «ежедневных забот» стал для него наиболее болезненным.

— Я могу идти, господин директор?

— Да, да, Ваша Светлость. Идите. — Он оторвался от работы, чтобы взглянуть мне в глаза. — А после занятий прошу навестить управляющего хозяйством.

— Зачем?

Что-то нехорошее у меня предчувствие.

— Я же сказал — по всей строгости. — Во взгляде Азарьева сверкнули искорки. — Отговорки вы нашли замечательные, но ответственности с вас это не снимет. Придётся отработать провинность. Исполнительный лист я ему передам.

Вот гад!

Чтобы не сказануть лишнего, я поспешил на выход. Хотелось погромче хлопнуть дверью, но это выглядело бы слишком по-детски, поэтому я просто очень быстро пошагал вниз по лестнице.

Мда…

Хорошая беседа получилась. Такое ощущение, что он всё хотел меня завербовать, но не удалось. Вот и решил отыграться.

Отработка!

Этого мне ещё не хватало. А что дальше — в угол поставят⁈

— Скотина… — прошипел я, выскакивая из лестничного пролёта.

И чуть не сбил спешащую куда-то девушку.

В последний момент я сделал финт и обогнул её, никак не задев. Но девушка всё равно оказалась слишком напуганной, вскрикнула, споткнулась и, роняя всё из рук, начала падать.

Пришлось ловить и её, и книги. Подхватив девушку за талию, я поймал первую книгу, а затем на неё хлопнулись вторая и третья. А за получившуюся башню приземлился маленький узорчатый сундучок.

Прикольно получилось.

— Прямо как сцена из фильма, — хмыкнул я, повернувшись к ней лицом.

На меня заворожённо смотрела темноволосая красавица в больших очках, за которыми хлопали ресницами бирюзовые глаза. Пухлые розовые губы то чуть раскрывались, то закрывались.

Она была одета в водолазку, облегающую объёмную грудь и узкую талию, пиджак и брюки, подчёркивающие широкие бёдра.

— Ой, п-простите… — пискнула она, наконец придя в себя.

— Это вы простите. Не углядел. — Я поставил её на ноги и улыбнулся. —