— Отвлекаться? Ах, да, — словно спохватывается он. — Совсем забыл. Долг, долг, как же без него… Но я всегда готов к исполнению, ничего не поделать. А который час? Не слишком для тебя поздно?

— Самое время для взаимозачётов, — сурово, подражая ему, отвечаю я. — Имей в виду, всё отдачи, что были до этого — только проценты, а к основному долгу мы ещё не подступились!

И вроде бы только что нависала над ним угрожающе, но почему-то оказываюсь вжатой спиной в перину.

— А если я попрошу о рассрочке, звезда моя? Лет этак на сто пятьдесят-двести?

От его вкрадчивого шёпота сладкая истома зарождается там, где ещё недавно согревало меня искусственное солнышко, растекается ниже, лишая сил… Я ещё успеваю фыркнуть:

— Договоримся.

А потом уже делаю вид, что сдаюсь.

[1] Омар ибн Рахим — бывший Глава Клана Огня, похитивший Иву. За что и поплатился, попавшись ей под горячую руку… Сороковник, книга 3.

Ещё одна ипостась бабушки Софи)

Глава 12

Обожаю радужные пробуждения, восхитительные и полные пережитого ночного удовольствия. Только вот не каждый раз они удаются. Так и сегодня: чудесная картина солнечного утра, пробивающегося в окно, оказалась смазана прозаической болью. Будто в левую икру вонзили спицу, а потом с изуверской медлительностью, этак неспешно покручивая, принялись вытаскивать. Сдерживая стон, сажусь в постели и подтягиваю к животу ногу, согнув в колене.

Судорога не проходит. Напротив, она захватывает внутреннюю часть ступни, тянет за большой палец, заставляя остальные болезненно поджаться.

— Ива, что?.. — немедленно вскидывается Мага, будто и не спал только что сном праведника. — Кольцо на тебе? Что случилось? Дай, посмотрю!

Невольно морщась, растираю подошву.

— Всего лишь судорога. Ногу свело. Успокойся, у беременных это часто бывает, и никто ничего на них не насылает при этом. Ой, что ж такое!

Хватаюсь и за вторую ногу.

Переместившись в изножье кровати, супруг решительно завладевает обеими моими ступнями и нажимает одновременно на какие-то точки. Ввинчивает пальцы, словно буравчики, я даже вскрикиваю. Но боль неожиданно отпускает. Он проходится круговыми движениями по подошвам, поднимается выше, энергично массирует икры…

— В прошлой беременности тоже так бывало? Вытягивай, вытягивай ноги, теперь можно и даже нужно расслабиться… Ива, только не забывай отвечать!

Какое-то время наслаждаюсь покоем; это всё-таки счастье, когда ничего не болит! Затем спохватываюсь:

— Как правило, из-за нехватки кальция и ещё каких-то элементов. Бывает, малыши тянут из мам слишком много.

Он хмурится.

— Хм. Ты нормально здесь питаешься? Может, чего-то не хватает? Съезди сегодня к… Нет, я сам свяжусь с доктором Гальяро, пусть навестит тебя и Элизабет, проверит, всё ли у вас в порядке. Не надо тебе пока самой выезжать.

Я настораживаюсь.

— Это ещё почему?

— Слишком много будет любопытных, жаждущих поглазеть на тебя после вчерашних разбирательств с Иглесиасами. Народ у нас, сама понимаешь, в большинстве своём магически одарённый, глянет вроде бы беззлобно, а сглаз навесит, и не всегда случайный. Оно надо? Погоди дня два-три, пока страсти не улягутся.

— Ну, хорошо. А как насчёт Тардисбурга?

— Очень хорошо насчёт Тардисбурга. Там у нас выпал снег, мягкий морозец на улицах. Никакого тумана. Но если хочешь вернуться — всё же сначала дождись доктора, поговори с ним, мне так будет спокойней. И вот что…

Он берёт мои руки в свои.

— Я вчера серьёзно говорил с матерью. Она… сложный человек; привыкла жить в своём безопасном и всегда готовом к услугам мирке… Это к вчерашней теме о девочках, кстати; о не желающих вырасти и повзрослеть. Она не всегда была такой. Я не к тому, чтобы оправдывать, просто стараюсь объяснить поведение отца, потакающего всем её желаниям. Ты правильно заметила: некроманты трепетно относятся к своим женщинам. Но мама выросла совсем в другой семье, на её родине девочек-то и за детей не считали, лишь сыновей. Ни родительской, ни родственной любви она не знала, а всё девичество только и слышала, что она лишь товар, который растят, чтобы заключить выгодную сделку с каким-нибудь могущественным местным кланом. Не знаю, что бы сделали с ней родители, сбеги она накануне свадьбы не с братом жениха, а с простым смертным. Нашли бы и убили, это без вариантов. А тут… вроде бы и желанное родство обретено, и позор свадьбой прикрыт… Только отец потом всё равно эту семейку из города вытурил, со всей их роднёй, потому что мама боялась лишний раз выехать, лишь бы им на глаза случайно не показаться. Почти полгода сидела в Эль Торресе, прячась. Пока не поверила, что действительно в безопасности, свободна и… любима. Наконец-то любима. Она до сих пор панически боится потерять хоть каплю любви.

— В том числе и сыновней, — грустно заключаю я. — Мага, да ладно, я понимаю, что как раз у твой матушки злого умысла против меня не было. Ну, затеяла она небольшую вредность, без которой ни одна классическая свекровь не обойдётся…

Он целует мою ладонь. Без слов, благодаря за понимание.

— А ведь ей сказали почти правду, Ива, понимаешь? Полуправду. Про яд в маячке солгали, будто это такое вещество, что просто притягивает всякие мелкие неприятности, безопасные, но настроение любому попортят. Вот она и повелась, как ребёнок.

— Хватит, хватит, — обрываю мягко. — Я поняла. Мага, она тебе родной человек, мне этого достаточно, чтобы перетерпеть её шалости. Но я не хочу провоцировать её на что-то ещё своим дальнейшим присутствием. Давай вернёмся в Тардисбург вместе?

Он вдруг строит преувеличенно озабоченную физиономию и оглядывается на часы.

— Ого! Почти восемь, а я обещал девочкам проводить их в гимназию! Звезда моя, прямо сейчас вместе уйти не получится. Тебе нужно время одеться, собраться, а мне пора бежать прямо сейчас. Сделаем так: вернусь к обеду, доктор отчитается о твоём здоровье и выдаст вердикт, можно ли тебе из здешнего тепла шагнуть сразу в