– Я вот что хочу с вами обговорить, други. Совсем недавно нам с Варуном Фотичем стало известно о том, что на юго-восточном берегу датского Сёлунда, в проливе Эресунн, есть гостеприимный городок Кёге, со вполне себе такой уютной морской гаванью. Так вот, кроме привычных для прибрежных городков ремонтных доков, пристани, костёлов, таверн и прочих, прочих построек, есть там ещё одно серьёзное заведение, а именно королевская крепость, с находящейся в ней вместительной тюрьмой. И там, как нам рассказали добрые люди, содержат много захваченных на вражеских судах высоких пленников, да и просто всяких там мятежников, ну и всяких прочих достойных людей из тех, кого не любит король Дании Вальдемар. Вот я и думаю, а не нанести ли «Володе», ну, то есть этому самому Вальдемару, наш ответный русский визит, так сказать, «визит вежливости» и как раз именно у этого самого городка, как вы считаете, друзья? А что? Пару лет назад он отправил далеко вглубь наших земель, аж за самый Новгород, два своих судна, полных головорезов во главе с этим своим вечным неудачником Гарольдом Волосатым. Так что, я считаю, что мы вполне себе вправе на наш ответный визит. Возьмём крепость и освободим тамошних узников. Не всех, разумеется, а самую достойную её часть. Варун Фотич со своими людьми их быстро просеет да каждого «на зуб попробует». Воров и душегубцев – обратно в тюрьму на прежнее место, ну а хороших людей мы возьмём с собой. И королю хорошо, лишних едоков ему кормить не надо, и нам неплохо, глядишь, и пригодятся потомв каком-нибудь добром деле.

В избе стояло напряжённое молчание. Но по мере того, как не до конца ещё привычная манера излагать мысли и довольно специфический юмор командира стал доходить до его людей, то один, то другой из присутствующих начал багроветь лицом и, наконец, в комнате раздался общий оглушающий хохот. Мужчины смеялись до слёз, все, от умудрённых сединой морских волков и ветеранов, до молодых прапорщиков командиров. Предложение «нанести визит вежливости» в самый центр датских земель, несмотря на все сложности и видимые риски, показалось всем очень заманчивым, и осталось только всё хорошо продумать и подготовиться. Всё это было решено делать, не отходя от выполнения основной задачи, то есть от соединения с силами союзников.

На следующий день Сотник собрал всех датских пленников на дворе и обратился к ним через переводившего уже по традиции Михаэля. Суть всего его обращения сводилась к тому, что русские на них зла не держат. Датские матросы и судовая рать честно служила своему королю, и они были верны данной присяге. Но вот после того, как их прилюдно бросил капитан, наделённый над ними королевской властью, то данную ими присягу уже можно считать законченной. Новгородцы им дарят свободу, и они вольны теперь идти на все четыре стороны. Однако тот, кто готов честно служить Новгороду, в общем, и командиру русской бригады в частности, будут с большой радостью приняты на общих со всеми основаниях, получат достойную плату серебром за свои труды и уважение в экипажах. Для принятия решения им даётся час, и по прошествии этого времени тот, кому не интересна русская служба, пусть себе «катиться» в город и ищет там работу. Желающие же служить могут подойти во-он в то здание, которое у них называется «штаб», и там уже с ними будут разговаривать вот этот уважаемый первый шкипер флотилии Михаэль и русские командиры, господа Филат, Молчан и Боян.

Через час более двух десятков датских моряков стояли перед штабом, ожидая своей очереди, здраво рассудив, что уж лучше войти в состав сильной команды, чем побираться здесь у гутов и искать себе место на каком-нибудь старом рыбацком корыте. Были здесь и наши знакомые с «Дракона»: старший рулевой Фроуд Треска, юнги Трюггви Карась с Нудом и глазастый моряк Ульф.

С каждым из прибывших был заключён ряд, по которому определялось его довольствие и плата как члена команды.

Фроуда, после заключения этого самого ряда-договора, теперь уже его капитан Михаэль попросил пройти в отдельную комнату, где с ним хотели ещё переговорить отдельно.

В небольшой комнатке, освещённой парой светильников, сидели уже знакомые по первому опросу на судне два русских командира, самый старший и его помощник, седоватый, с кустистыми бровями на хмуром обветренном лице, покрытом многочисленными шрамами.

– Присаживайтесь, Михаэль, и вы, Фроуд, присаживайтесь, пожалуйста рядышком, –предложил самый старший из начальников, голубоглазый, с русыми аккуратно зачёсанными волосами и широким носом. И тоже, как и первый, покрытый многочисленными шрамами.

«Те ещё волчары, тёртые опытные воины!» –словно кожей чувствуя силу и уверенность, исходившую от русских, подумал Фроуд, и неловко присел на краешек предложенной скамейки.

– Ну как, рулевой, как тебе судно, команда, не обижает ли кто?–спросил старший и открыто приветливо улыбнулся Треске.

Треска попробовал вскочить, но остановленный жестом командира, отвечал со скамьи:

– Суда у русских крепкие и надёжные, с хорошими корпусами и внутренней отделкой, это он сумел оценить ещё в плаванье пока сидел в трюме.

Собеседники напротив улыбнулись, по достоинству оценив юмор датчанина.

– С командой он пока не знаком, но, как ему кажется, ребята в ней все надёжные и команда у русского господина дружная и опытная. Его пока никто не обижал, в команду его только что приняли, и он познакомился только с капитанами ганзейских коггов. У него есть большая надежда, что его и дальше обижать не будут, да он и сам этого не позволит, всё-таки не мальчик, и под парусами ходит уже три десятка лет.

– Всё верно,–кивнул старший начальник и представился, –Меня зовут Андрей Иванович, я старший во всей нашей флотилии, но, разумеется, подчиняться ты, Фроуд, будешь своему первому начальнику, капитану Михаэлю. Человек он достойный и моряк, что надо, таких ещё поискать нужно. Если кто-то обижать тебя, либо других людей с бывших кораблей датского флота будет, то обращайся напрямую ко мне. Разберёмся. Лишь бы вы все честно служили, моряк. Пройдёт время, и вольётесь в наш коллектив, станете своими, и даже не будете уже представлять, как без всего этого раньше жили. Вам у нас понравится, уверяю! –и он опять дружески улыбнулся рулевому. У меня же к тебе личная просьба, Фроуд, будет. Я хочу нанести визит в тот город, где ты проходил лечение после раны, полученной в бою под Рюгеном. В нём есть королевская тюрьма, где содержат много достойных людей, тех же капитанов с судов, ранее взятых на абордаж. Так вот, могу тебе дать своё слово воина, мы постараемся сделать так, чтобы не причинить вреда ни одному мирному жителю этого городка. Не будем жечь доки и склады, суда в гавани и дома горожан, не будем грабить, убивать и насиловать, как это зачастую бывает при захвате городов. Наша цель только тюрьма. Сухопутных воинов я бы тоже не стал трогать, но по зову своих командиров они возьмутся за оружие, и тут уже, как говорится, я бессилен, с ними нам придётся воевать. Про тюремщиков и защитников замка, сам понимаешь, я уже и не говорю. Если не сбегут, то попадут под меч все. Вот такое предстоит нам дело. С тобой ли или без, но мы его всё равно сделаем. Правда, с тобой это было бы сделать нам гораздо легче. Поэтому я и прошу тебя, как опытного рулевого, о помощи. И ещё, в качестве награды и в случае успеха ты самолично получишь три гривны серебра, огромные деньги, как ты, надеюсь, понимаешь. Если тебе будут помогать люди из бывшей команды, то они тоже будут вознаграждены. Что ты на это скажешь? –и Сотник пытливо вглядывался в глаза Трески.