если кордон выставлен с целью поймать преступника. Основываясь на расстоянии от этой больницы, могу предположить, что мы ездили в центр подготовки следователей.

Детектив не сразу смогла ответить. Она хотела нажать на экран телефона кончиком пальца, но остановилась.

– В конце концов, то, что ты сказал, – это всего лишь предположение. Может быть и так, а может и нет.

Из слов Хан Чжису он мог сделать вывод, что как минимум частично его выводы могут быть верны. Ли Суин понимал ее позицию.

– Голоса на месте преступления звучали очень громко. В квартире с низким потолком акустика будет другая, не будет эха. Я догадался, что фактический размер помещения был другим.

– Было ли что-то еще?

– Кроме того, кровь на месте происшествия не засохла. Запах крови был достаточно сильным. Складывалось впечатление, что кровь только что пролилась. Разве это не странно? К моменту нашего приезда прошло много времени, перед нами на месте работали эксперты. Как будто они специально разлили свежую кровь к нашему приезду.

– Но ведь причиной смерти стала потеря крови. Разве это не логично? – детектив Хан снова отреагировала как новичок без опыта.

Для взрослого человека весом семьдесят килограммов объем крови составляет примерно пять литров. Человек умрет, если потеряет больше двух литров. Даже если человек умирает от кровопотери, количество пролитой крови не такое большое. Тот факт, что он умер от кровопотери, не объясняет, почему кровь на месте преступления не засохла.

Когда теряешь зрение, обостряются другие чувства.

– Видишь вон то окно? – Ли Суин указал пальцем на окно больничной палаты. Детектив повернула голову. – Я могу различить свет, проникающий через окно. Мое зрение понемногу восстанавливается.

Хан Чжису, тяжело вздохнув, постучала по экрану своего телефона, останавливая запись их разговора.

– В помещении, где произошел инцидент, тоже было окно, – продолжал Ли Суин. – Но за окном была полная темнота. Окно, не пропускающее свет днем. Разве это не странно? За окном была просто стена. Дело не в том, что окно было закрыто, его в принципе нельзя было открыть.

– У нас нет причин обманывать тебя, старший инспектор, – запоздало ответила детектив Хан.

– Еще как есть. Потому что вам нужно было провести следственный эксперимент. Место преступления, на которое я ездил, было воссозданием сцены убийства Ли Чжону Подражателем. Я предполагаю, что его проводили на специальном полигоне для подготовки инспекторов. Именно поэтому вы ничего не записывали, детектив.

Он не мог отчетливо видеть ее лицо, но она казалась немного бледной.

– …извини, – после недолгого молчания детектив Хан призналась: – Это была идея начальника отдела О Дэёна. Он думал, что стресс поможет тебе быстрее восстановить память.

Ли Суин ей поверил. Повисла тишина.

– Я понимаю. На настоящем месте преступления уже давно все убрали. Должно быть, это была отчаянная мера – воссоздать его для меня.

Ли Суин говорил спокойно, без каких-либо эмоций. На самом деле он прекрасно понимал Хан Чжису. Если бы он был на ее месте, он бы тоже выполнил распоряжения руководства.

Мгновение спустя детектив Хан снова постучала по экрану мобильного телефона. Запись началась.

– Если Ким Хён – Подражатель, почему он выбрал именно этих людей? Если мы посмотрим на всю страну, найдется много подозреваемых, которых освободили за отсутствием улик.

Этот вопрос инспектор уже однажды задавал Чжису. Тогда она сказала, что Ли Суин должен сам на него ответить. Только теперь он понял, что она имела в виду.

– Потому что это Ким Хён. Он отвечал за анализ нераскрытых дел только в Сеуле. О других происшествиях не знал.

Инспектор услышал, как Хан Чжису вздохнула. Теперь пришло время перейти к самому главному выводу.

– К тебе вернулись воспоминания? – снова спросила детектив Хан.

– Это интересует тебя больше, чем личность Подражателя, я прав?

Хан Чжису ничего не ответила.

– Когда я понял, что то, что я считал естественным, на самом деле неестественно, в моем доверии появилась трещина. Почему вооруженный полицейский охраняет вход в больничную палату? Почему дверь больничной палаты всегда остается открытой, когда есть посетители, кроме детектива Хан Чжису и начальника отдела О Дэёна? Почему полицейский Чой при каждой возможности достает пистолет и дубинку? Зачем мне, взрослому человеку, дают пластиковые ложки и палочки? Почему медсестры всегда приходят в больничную палату вдвоем? Почему коридоры контролируются при выходе из больничной палаты? Почему за пределами больничной палаты детектив Хан и полицейский Чой взяли меня под руки и не отпускали? Почему мне сказали, что я не могу самостоятельно покинуть больничную палату? Почему мне сказали, что арест Подражателя, как только мои воспоминания вернутся, станет лишь вопросом времени? И почему мне сказали, что преступник был прямо передо мной? Детектив Хан, ты очень толково всем руководила и контролировала ситуацию.

– Ну и что? Ты ответишь на мой вопрос или нет? – спросила Хан Чжису без особой уверенности в голосе.

– На все эти вопросы есть только один ответ. Вооруженный полицейский Чой, дежуривший у дверей больничной палаты, не защищал меня, а охранял. Почему ты сказала, что Подражатель был прямо передо мной? Ответ тот же. Причина, по которой я не спас О Чжонтэ, хотя был там, когда его подожгли, заключалась в том, что у меня была другая цель. Я пошел туда не для того, чтобы спасти его. Я был там, чтобы его наказать. Попытка спасти О Чжонтэ во сне была воспоминанием, которое я исказил в настоящем.

Хан Чжису молчала. И это молчание было красноречивее любых слов.

– Была причина, по которой ты записывала наши разговоры и задавала вопросы, слишком очевидные для детектива. Потому что по сути ты вела запись показаний подозреваемого, которая так же важна, как и проведение следственного эксперимента. Вещи в моей квартире находились в коробках, потому что их конфисковали в качестве вещественных доказательств. При осмотре места пожара бейджик, который вы надели мне на шею, был не пропуском, а какой-нибудь карточкой с надписью «подозреваемый». Яйца, которыми закидали машину, должно быть, предназначались серийному убийце. Я бы мог догадаться об этом раньше, учитывая значение имени «Ли Суин». Ведь «Ли Суин» значит «заключенный»[25].

– Так, значит, ты все вспомнил? – сухо спросила детектив. Вопрос прозвучал на удивление спокойно, даже хладнокровно.

– В конце концов, ты хочешь услышать от меня только одно: вернулись ли ко мне воспоминания. Ведь невозможно привлечь к суду серийного убийцу, потерявшего память. В данной ситуации я буду освобожден от наказания в связи с моральной и физической утратой. Потому что суд не может наказать человека, который даже не может вспомнить совершенное им преступление.

– …и ты думаешь, что выиграл