Утро наступает внезапно. Я пробуждаюсь вовсе по звонку будильника, как привыкла в последнее время, а оттого, что кто-то мягко, но настойчиво дергает меня за рукав халата.

Распахиваю глаза и вижу перед собой Даню. Малыш сам выбрался из кроватки и глядит на меня как-то вопросительно. Рывком принимаю сидячее положение, пытаясь как можно скорее осознать себя в пространстве и времени, но в голове, как назло, полная неразбериха.

Окидываю комнату сонным взглядом и пораженно ахаю. На диванчике, свернувшись в неудобной позе, сопит Вавилов. Прямо в брюках и наспех застегнутой рубашке.

Смотрю на его мерно вздымающиеся во сне плечи, и события вчерашнего вечера медленно всплывают в памяти. Разговор по душам, откровения, поцелуи, бешеная страсть на кухонном столе… Господи, что мы вчера вытворяли!

Картинки прошлой ночи по утру кажутся совсем уж бесстыдными, и я смущенно жмурюсь. Прямо чувствую, как щеки покалывает от приливающего к ним жара. Я вся горю. И это от одних лишь воспоминаний!

Александр был так внимателен. Так нежен и ласков, что я просто не смогла отпустить его домой. Хотя справедливости ради стоит заметить, что он не особо-то туда рвался. Мы принадлежали друг другу всю ночь, а под утро, изможденные и счастливые, задремали. Интересно, сколько нам удалось поспать?

Кидаю беглый взор на часы и холодею. Потому что суровая действительность не щадит. Мой рабочий день начался сорок минут назад! А я даже не предупредила никого о своем опоздании! Какая вопиющая безответственность!

Вскакиваю с кровати и быстро подхватываю на руки Даню, который с нескрываемым любопытством разглядывает спящего Вавилова.

– Дядя Саша, – комментирует мальчуган, пока я снимаю с него подгузник и усаживаю на горшок.

– Да-да, дядя Саша, – приговариваю я, взволнованно покусывая ноготь.

И тут до меня доходит: какой он теперь дядя Саша? Мы же все прояснили, а значит, теперь Даня должен называть Вавилова папой. Но как мне втолковать это двухлетнему несмышленышу? Как объяснить, что дядя, которого он видит второй раз в жизни, приходится ему отцом?

Решаю отложить размышления на столь трудную тему до лучших времен и, торопливо сполоснув Даню, несусь на кухню готовить завтрак. Прием пищи в детском саду сын уже пропустил, поэтому придется накормить его дома.

Ставлю на плиту кастрюльку с молоком и тут же хватаюсь за телефон, который всю ночь пролежал на кухонном подоконнике. Вот черт! Четыре пропущенных! Два от Елены из отдела кадров, один от Аньки и один (о, ужас!) от Зарецкого.

Дрожащими пальцами нажимаю кнопку вызова и прикладываю телефон к уху.

– Антон, привет! – выпаливаю я, едва услышав его «ало» в трубке.

– Лин, ты где? – спрашивает строго.

– Прости, пожалуйста, я проспала. Мне так неловко! Я сейчас быстро Даньку в сад закину и примчусь…

– Сколько? – он обрывает поток моих нервных извинений.

– Что? – уточняю пискляво.

– Сколько времени тебе понадобится, чтобы появиться на работе?

– Максимум час.

– Ладно, понял. Жду.

Зарецкий сбрасывает вызов и я, вернув телефон на подоконник, недовольно морщусь. Терпеть не могу опаздывать и подводить людей. Отвратительное чувство!

– Доброе утро, – раздается хриплое за моей спиной.

Вмиг подобравшись, оборачиваюсь.

– Привет, Саш, – выдыхаю с улыбкой.

Мне нравится на него смотреть. На такого помятого, сонного и какого-то уютного, что ли. Если не знать всех подробностей, можно подумать, что он часть моей жизнь. Часть этого дома.

Вавилов приближается и, приобняв меня за спину, запечатлеет на моих губах короткий поцелуй. Очевидно, несмотря на недосып, мужчина пребывает в хорошем настроении.

– Мы проспали, – сообщаю я, ладонями разглаживая заломы на его рубашке. – Я на работу опаздываю. А Данька завтрак в саду пропустил.

– Значит, его надо покорить дома? – из всего, что я сказала, Александра заинтересовала только часть, касающаяся сына.

– Да, я вот кашу варить поставила. Ты будешь?

– Я бы хотел глазунью, если можно, – он вновь наклоняется ко мне и целует в висок. – И крепкий кофе.

Мое существо мечется. С одной стороны, я больше всего на свете хочу накормить своего мужчину сытным завтраком, но с другой – как мне умудриться это сделать, не опоздав на работу еще на час с лишним? Ведь Даню в сад надо завезти.

– Саш, я… – мычу растерянно. – А как же работа?

– Какая работа, Ангелин? – усмехается так задорно, будто услышанное его не на шутку позабавило. – Я твой босс, и официально даю тебе выходной.

Я улыбаюсь. Как я могла забыть, что Вавилов – один из собственников компании, в которой я усердно тружусь?

– Спасибо, кончено, – поглаживаю его по щеке, на которой пробивается колючая щетина. – Но все-таки мой непосредственный начальник – Антон Зарецкий. И мне перед ним неудобно…

– Это тот, что в очках? Молодой такой? – хмурится Александр.

Поначалу меня удивляет, что он не помнит руководителя финансового отдела своей же компании, а потом я вдруг понимаю, что Вавилов – птица настолько высокого полета, что, наверное, физически не может удержать в памяти всех, кто на него работает. Ведь, если суммировать сотрудников, трудящихся в фирмах его холдинга, то получается, что в подчинении Александра находятся десятки тысяч людей.

– Да, он самый, – киваю.

– Не переживай. Он тебя не уволит.

– Да я не из-за увольнения переживаю. Просто у нас с ним такие отношения…

– Какие еще отношения? – Вавилов насмешливо вздергивает бровь.

– Да ты неправильно понял! – смеюсь. – Просто Антон предложил мне работу, когда я почти отчаялась найти что-то стоящее, понимаешь? Я обязана ему и не хочу подводить.

– Ладно-ладно, я тебя понял, – гладит меня по волосам. – Твое профессиональное рвение, безусловно, похвально. Но я прошу, давай не будем портить такое замечательное утро? Позавтракаем спокойно, а потом мой водитель нас отвезет.

Ну как я могу отказать, когда Александр так на меня смотрит? С любовью и нежностью. Ответ прост: никак. Поэтому я вздыхаю, адресую ему счастливую улыбку и направляюсь к холодильнику, чтобы достать оттуда яйца.