— Не особенно, нет, — ровно отвечает Финн.

Ленни протягивает руку и хлопает его по спине, мило улыбаясь. — Мы все знаем, что ты лучше всех умеешь рассказывать истории. Давай, парень.

— Да, не так ли? — Финн улыбается и качает головой. — Вот почему тебе нужна практика…

— Кто-нибудь, пожалуйста, скажите мне, какого черта мне нужно рассказывать? — Я моргаю, глядя на них обоих.

— Двигайся, — приказывает Лина, толкая свою лошадь рядом с лошадью Финна, чтобы ехать рядом со мной. — Ты даже не представляешь, с чем мне пришлось столкнуться. — Она расчесывает маленькими пальчиками волосы, собираясь с мыслями. — Пэйдин, Сопротивление… с Сопротивлением покончено. Все кончено.

Я провожу пальцами по кольцу на большом пальце и качаю головой. — Что… о чем ты говоришь? Что значит «покончено»?

Лина смотрит на мальчиков, а затем со вздохом продолжает. — Бой в Чаше был жестоким. Мы не были готовы к тому количеству Имперцев, которые бросились туда. Каждая цифра, которую мы подсчитали, каждая деталь, которую мы узнали от наших шпионов внутри, оказалась неверной. В тот день ничего не прошло гладко.

— Да, Калума прервали еще до того, как он успел опровергнуть, что мы, Обыкновенные, больны и ослабляем королевство, — добавляет Финн.

Я киваю, вспоминая, как возмутилась толпа, узнав, сколько Обыкновенных жило среди них. — Он жив? Калум? А что с Мирой?

— Мы слышали, что они у короля. — Ленни качает головой, потирая рукой шею. — Возможно, их допрашивают, пока мы говорим.

Я содрогаюсь при мысли о том, что Китт делает с ними, с лидером Сопротивления и его дочерью. — А все остальные в Чаше? — тихо спрашиваю я, опасаясь ответа. — Они все…?

Лина качает головой, глядя на песок. — Все члены Сопротивления, которые не погибли в битве у Чаши, находятся в бегах. Как и мы.

Тяжелое молчание оседает на нас при мысли о стольких смертях. Стольких людей, которых я привела на арену. Столько невинных жизней погибло, сражаясь за то, что они считали правильным. То, что правильно.

— Вот так мы и оказались здесь, — наконец говорит Финн. — И как мы нашли тебя.

Я улыбаюсь, качая головой, глядя на них троих. — Как вы узнали, что это я?

— Ну, — вклинивается Ленни, — нам помогло то, что ваша группа лежала вокруг костра. Это помогло нам заметить тебя, в то время как ты не могла нас увидеть — даже если бы ты была в сознании. А что касается уверенности в том, что это ты… — Он смеется, поворачиваясь, чтобы потрепать мою распутавшуюся косу. — В основном это прикрывало твое лицо и отражало свет.

— Ты была как маленький маячок в ночи, — весело говорит Финн.

Я тихонько смеюсь, наблюдая, как Лина закатывает глаза, а потом добавляю: — Имперцев было несложно убрать, учитывая, что они спали. Не говоря уже о том, что ты позаботилась об Энфорсере для нас.

— Да, но никто из них даже не проснулся бы, если бы Лина, — Финн бросает взгляд в ее сторону, — не попала парню в руку и не заставила его кричать.

Даже в бледном лунном свете я могу разглядеть огонь, горящий в карих глазах Лины. — Это, — говорит она сквозь стиснутые зубы, — потому что ты меня толкнул.

— Как скажешь, Лини, — поет Финн, получая удар по ребрам.

Я слушаю, как они препираются, пока Ленни не наклоняется ко мне. — Как ты поживаешь, Пэй? Я имею в виду, после всего? — Он оглядывается, казалось, охватывая меня всего одним взглядом. — Я не был уверен, что ты вообще жива. В конце концов мы вернулись в дом Сопротивления — твой дом — и он был…

— Сожжен дотла? — заканчиваю я за него. — Да, я была внутри, когда это случилось. — Я бросаю взгляд на Энфорсера, шагающего в нескольких ярдах впереди нас, надеясь, что он почувствует мой взгляд, прожигающий его спину.

Ленни качает головой. — Ты маленький таракан, ты знаешь об этом?

— Чума, — фыркаю я. — Ты действительно знаешь, что хочет услышать девушка, не так ли?

— Нет, я имею в виду, я убежден, что ты можешь пережить все.

— Да, но я убеждена, что это становится проклятием, — тихо говорю я.

— Да ладно, не говори так, — мягко отзывается Ленни. — Не живи, чтобы умереть. Умри, потому что жила. — Пауза. — Или что-то в этом роде. Слушай, ты заслужила каждый вздох. Так что наслаждайся этим.

Я вздыхаю. — В пустыне нечем наслаждаться.

— Моей компанией.

— Как я и сказала, — говорю я с улыбкой. — Наслаждаться особо нечем.

— Осторожнее, Принцесса, — предупреждает Ленни. — Это я управляю этим зверем, которого ты так боишься.

Я закатываю глаза, прижимаясь к нему еще крепче. Мы молчим, пока Ленни не говорит: — По крайней мере, я могу видеть твое лицо каждый день. Ты повсюду в Илье.

— И в Доре тоже, — добавляю я. — Тандо. Возможно, в Израме.

— Цена за твою голову… — Он издает низкий свист.

— Да, — вздыхаю я. — Вот что случается, когда убиваешь короля, я думаю.

Я чувствую, как он готовится спросить, прежде чем он наконец открывает рот. — Пэйдин, как это вообще…

— Я бежала из замка, — тихо говорю я. — Я дала обещание и не могла уйти без кое-чего. — Я тереблю распустившийся подол жилета, ощущая призрачный образ умелых пальцев Адены. — А он просто стоял возле Чаши, окровавленный и с мечом в руках. А потом… потом он просто напал на меня, словно ждал этого момента. — Я качаю головой. — Он говорил что-то о моем отце и Сопротивлении, но сейчас все это как в тумане.

Ложь.

Я заново переживаю этот момент каждый раз, когда закрываю глаза.

Ленни поворачивается и обеспокоенно смотрит на зазубренный шрам на моей шее. — Он сделал это с тобой?

Я сглатываю. — Ты не видел, что я с ним сделала.

Резьба под ключицей жжет от напоминания, но я плотнее закутываюсь в жилет. Никто не увидит, как он разрушил меня.

— Мне жаль, что ты была одна, — мягко говорит Ленни.

— Таракан, помнишь? Я всегда нахожу способ выбраться живой.

Он тихо смеется, а я изучаю небо, замечая первые розовые облака на горизонте. Вздохнув, я спрашиваю: — Как поживает наш новый король?

Ленни качает головой и проводит рукой по лицу. — Ходят… ходят слухи.

— Слухи? — повторяю я.

— Об этом говорит все королевство, — вклинивается Финн, скача рядом с нами. — Он сошел с ума. Все просто.

— Это, — бросает на него взгляд Ленни, — слухи. Мы знаем только, что он не покидал своего кабинета со дня смерти короля, и слуги болтают об этом. Они говорят, что слышат его