— Пусть эта вера кажется ужасной, — вздохнула девушка. — Но это — вера моих отцов. Этой вере сотни, тысячи лет. И сейчас поздно говорить об этом. Арунья уже совершила великий грех, она отступила от своей веры, она спасла молодого сагиба, спасла его жизнь, чтобы соединить с ним свою судьбу.

— Ты спасла мою жизнь, — признал я. — Но не жизнь моего отца!

— Это правда… молодой сагиб потерял своего отца, но и Арунья потеряла своего. После того, что случилось, для Аруньи нет пути обратно к ее племени, нет пути обратно к ее отцу. Теперь мы — одно целое… должно быть, такова была воля  Великой Черной Матери! Станем же одним целым! Станем одним высшим существом!

С этими словами девушка прильнула ко мне.

Казалось, после того, что случилось несколько часов назад, я не смогу без ненависти и гнева смотреть на Арунью, не то что прикоснуться к ней — но тут меня захлестнула темная волна страсти. Мы и вправду слились в одно существо, в существо с одной душой и одним сердцем. Я слился в урагане страсти не только с Аруньей, но с ее диким и удивительным миром, миром тысяч богов и миллионов демонов. В моей груди билось могучее сердце этого мира.

Время перестало существовать, свет померк, небеса и земля слились в одно. В какой-то миг мне показалось, что в моих объятиях содрогается не Арунья, а страшная женщина с синей кожей и четырьмя руками… я задохнулся от ужаса — и пришел в себя.

Обессиленные, опустошенные, перерожденные, мы с Аруньей лежали в развилке дерева. В джунглях наступали сумерки. Она подняла голову, взглянула на меня и проговорила низким, хрипловатым голосом:

— Великая Черная Мать соединила наши тела, соединила наши судьбы. Теперь мы — одно целое. Теперь я — твоя верная слуга, твоя рабыня. Я сделаю все, что ты прикажешь, молодой сагиб!

— Не называй меня молодым сагибом, — поморщился я, — Меня зовут Генри, Генри Чезвик…

— Я рада, что ты назвал мне свое священное имя. Теперь прикажи, что мне делать, — и Арунья сделает все. Если ты хочешь, чтобы я умерла — я умру, чтобы возродиться в другой жизни, но и в новой жизни я буду служить тебе.

— Я вовсе не хочу, чтобы ты умирала. Скоро наступит ночь, время, когда джунгли принадлежат диким зверям. Нам нужно подумать, как пережить эту ночь, а потом выйти к населенным местам, выйти к владениям раджи Вашьяруни.

— Ты можешь не бояться ночи, — заверила меня Арунья. — Джунгли — мой дом, и мне здесь ничто не грозит. И тебе ничто не грозит, поскольку ты со мной. А пока позволь мне принести тебе воды и пищи.

Я и впрямь почувствовал, что очень проголодался после наших бурных ласк.

Арунья сползла с дерева и куда-то исчезла.

Я не был уверен, что она вернется.

Быть может, думал я, ее красивые слова — всего лишь очередная ложь, выдумка для отвода глаз. Ведь она — из племени, которое промышляет ложью и обманом, чтобы завести своих жертв в дикие места и там расправиться с ними…

Впрочем, если бы Арунья хотела убить меня — для этого у нее было больше чем достаточно времени, пока я лежал без сознания, пока я был в полной ее власти…

Я не успел додумать эти мысли, когда Арунья бесшумно появилась рядом со мной. В одной руке она держала половинку кокоса, наполненную водой, в другой — связку спелых бананов.

Я жадно напился, затем съел несколько бананов. Арунья дождалась, пока я утолю голод, и доела оставшиеся бананы.

Тем временем вокруг нас совсем стемнело.

Я подумал, что впервые окажусь в ночных джунглях совершенно беззащитным. То есть мне не раз приходилось ночевать в джунглях во время нашего похода, но всегда рядом со мной были вооруженные люди и яркое пламя костра разгоняло ночную тьму и держало на расстоянии хищников. Теперь же я был практически один, безоружный и даже не мог развести костер, чтобы не приманить к нашему убежищу самых опасных хищников — двуногих…

Как всегда в тропиках, ночь наступила резко и оглушительно, как будто жестокие индийские боги выплеснули на нас бадью густой черной тьмы.

И в ту же секунду джунгли вокруг нас наполнились тысячами звуков тропической ночи.

Шипение и свист, щелканье и скрежет, рычание и вой раздавались со всех сторон. Где-то совсем близко послышался жалкий, жалобный крик какого-то существа — и тут же этот крик захлебнулся и сменился жутким, отвратительным хрустом.

— Что это? — спросил я шепотом.

— Не бойся, — ответила мне Арунья. — Это жизнь, жизнь ночи. Но тебя никто не тронет, я буду оберегать твой сон.

С этими словами она ласково прикоснулась рукой к моим глазам — и я, словно по волшебству, заснул, не обращая внимания на страшные и волнующие голоса ночных джунглей.

Женя отпросилась сегодня с работы пораньше, потому что разболелась голова, просто раскалывалась. Степаныч только рукой махнул — иди уж, все равно никакой работы сегодня не будет. Все бегают, суетятся, сторожу звонили — лежит в лежку. Ой, беда…

Многострадальные шкафчики из розового индийского дерева в подсобке ожидали реставратора.

По дороге Женя сумела взять себя в руки и вышла из маршрутки на остановку раньше, чтобы зайти в супермаркет. Накупила еды, едва сумку дотащила, поругивая Кристину — могла бы и помочь.

Дома ее непутевой сестренки не было, что, в общем, не так плохо, можно отдохнуть в тишине. Женя выпила чаю с ромашкой, голова прошла, но есть не хотелось. И готовить тоже не хотелось.

Женя достала из пакета красивую кормушку для птиц, которую купила в супермаркете, там к весне выставили товары для дачи. Она укрепила кормушку на подоконнике, с трудом просунув ее по частям сквозь решетку, высыпала туда специально купленных семечек и позвала: «Гули-гули-гули…»

Голубь не появлялся. Женя позвала снова, потом обиделась и тут же рассердилась на себя — хватит маяться дурью, нужно заняться делом. Нужно наконец выяснить, что находилось в тайниках. Что открывает ключик? И что написано в записке? Сейчас как раз есть свободное время, ей никто не помешает.

Женя достала листок пергамента, найденный в тайнике индийского шкафчика, еще раз внимательно перечитала написанную на нем бессмысленную фразу.

«Разнообразие долга приятный первостепенный отводить здоровую подкладку вычеркивать извещение».

Что за ерунда?

Глупый розыгрыш, как она подумала вначале? Игра в секреты какой-нибудь романтической гимназистки позапрошлого века?

Да нет, не может быть!

Какой-то человек проник к ним в магазин, отключил сигнализацию и оглушил