Девушки смотрели в тихом ошалении, а я тем временем подползла к лодыжкам Марисы. И обозначила жесткий хват.

— Рывок — и ты, подруга, полетишь головой вперед. Возможно, сломаешь при этом шею. А если нет — я добью. Лежачего и оглушенного. И с мужчиной так же пройдет. Поняли?

Севилла покачала головой.

— Никогда бы не подумала.

— Ты слабее многих, так пользуйся своей слабостью. Будем считать это внеплановым уроком., — махнула я рукой.

Четыре пары глаз смотрели серьезно.

— Каэтана, а что ты хочешь? За свои умения, чтобы нас научить?

Я потерла лоб.

Ладно, обдумала я этот вопрос. И знала, что попросить.

— Я хочу несколько вещей. Первое — сохранение тайны. Я учу — вы молчите. Согласны?

— Согласны, — за всех отозвалась Мариса.

— Второе — слушаться меня в том, что касается учебы. Безоговорочно. Скажу отжиматься — будете. Скажу бежать — побежите.

Ответом мне были согласные кивки.

— Третье. Если мне понадобится помощь — покопаться в библиотеке или что-то найти, навести справки… вы постараетесь мне помочь. В той мере, в которой это не будет вредить вашим семьям и вам.

На это девочки тоже были согласны.

— Тогда буду вас учить. И бить, и играть… сами напросились.

Зловещая ухмылка у меня получилась. Но девочек не напугала.

— Каэ, — Севилла заговорила первой. — А ты справилась без этого всего.

— Я умею бить. И знаю, куда и как. Вы пока не умеете.

— А научить ты нас сможешь?

— Смогу. Но еще я знаю возможности своего тела. Если Мариса расспросит брата, она узнает, что я никого из них не била голыми руками. Вот, посмотрите, — я показала сумку. Та пошла по рукам, девушки осматривали ее, думали…

— Я очень слабая. Но с помощью этой сумки я уравняла наши шансы. Но я знала, как и кого ударить. Я не сомневалась. А вы так сможете?

Девушки переглядывались.

— Не сможете. Значит, вам надо будет быстро убегать. Кто на это способен?

Способных не было.

Утренняя зарядка воспринималась, как неизбежное — и столь же необязательное зло. Мне оставалось только развести руками.

— Девочки, печальный факт. Мужчина — любой, даже самый паршивенький, всегда будет сильнее. Просто потому, что у него мышц больше. Поэтому нам надо делать ставку на ловкость, гибкость — и да! Скорость. Обязательно скорость. Увернулась от первого удара, врезала сама — и ноги, ноги, ноги, уносите мою попу.

Девушки дружно заулыбались.

— Вот, вам смешно, но это чистая правда. Поэтому… вот смотрите. Олинда, ты не могла бы подойти ко мне?

Олинда пожала плечами, но ко мне подошла.

— И что?

— Ударь меня.

— К-как?

— Как хочешь. Рукой, ногой, да чем угодно. И не бойся.

Олинда засомневалась. Как-то это было неправильно. Непонятно. И зачем? Все мысли у девушки на лице написаны были. Это же Каэтана. Вот, она стоит… и ее просто так — бить? Эммм… Я насмешливо фыркнула.

— Вот и второй экзамен провален. Первый был с Марисой, только что. Олинда, мне Матиас тоже знаком. Но если бы я колебалась… они бы меня в кустиках… — девушки покраснели так, что стало ясно — теорию они знают. Ботанику в разрезе, ага.

Олинда шагнула вперед и замахнулась. Мимо.

Я отступила в сторону.

И снова замах. И снова — отшаг.

Я лавировала в маленькой комнате, уворачивалась то так, то этак, а Олинда уже едва не бежала за мной. Наконец я перехватила руку на замахе — и придержала девушку.

— Все, хватит. Поняли?

— Лин тебя даже коснуться не могла, — задумалась Фатима. — А она старалась.

— Она медленно движется. Я видела движение в начале, я легко от него уклонялась. Фатима, иди теперь ты?

Девушка послушно вышла на середину комнаты. Олинда, сопя, как не подобает благородной эссе, почти упала на кровать.

— Несправедливо.

— Девочки, а где справедливость, если на одну меня — четыре лося вылезло? — поинтересовалась я. Мариса насупилась.

— Матиас жалеет…

— Вот, видите, как оплеухи-то действуют? Почти ничего не сломала, а человек уже раскаялся!

Девушки засмеялись. Фатима стояла и смотрела на меня. Упражнение второе.

— Фатима, я пробую до тебя дотронуться. Бить не буду, просто касание. А ты сделай, как я. Увернись. Поняла?

Фатима кивнула.

Сосредоточилась.

И ровно через пять минут подняла руки кверху.

— Сдаюсь. Каэ, у тебя шестнадцать рук?

— И восемь ног. И вообще, я осьминог, — согласилась я. Запыхалась, конечно, но в целом утренние старания давали результат, двигалась я неплохо. Это у Фатимы было ощущение, что я везде. Спереди, сзади, сбоку… я перемещалась, дотрагивалась, тут же уходила в сторону, и достать меня возможности не было… да что ж это за издевательство такое⁉ Это прямо-таки было крупными буквами написано на симпатичном личике.

— Поняли? Вот для этого и нужно тренироваться. Я последнее время с зарядки уползаю. А вы?

На это девушки тоже внимания не обращали. Но действительно, я могла, а они — нет. И если им говорят, что так надо…

Будем тренироваться?

Будем.

Я оценивала девушек, и не видела сомнений. Все решительные и спокойные. Все что-то для себя обдумали, все понимают, что их не одобрят, все готовы работать…

Самое опасное дамское настроение, кстати говоря.

В таком настроении Берта Бенц, наверное, и уехала от мужа к маме. С детьми. За сто километров. На самом первом автомобиле марки Бенц, тогда еще не мерседесе, о, нет!

Скорее, бамц, тынц, бенц…

Но ведь уехала, и доехала. И плевать,