*- это еще не все, прим. авт.

Сильно я углубляться не стала, себе дороже получится. Обойдемся основами.

Получив от меня листок и разъяснений, эс Перез долго смотрел на меня, на листок, потом опять на меня, с видом «баран и новые ворота». А потом додумался до гениальной идеи.

— Эсса Кордова, вот вы мне и будете все это рассчитывать.

— Я?

— А больше никто не справится. И вообще… вы не хотите принести пользу государству?

— Государству? — прищурилась я. Вот не вижу я здесь ничего государственного!

— Моя… наша научная работа будет очень важна для всего Нареса. А то и для других континентов. Вы не имеете права отказаться.

— А…

— Можете кого-нибудь научить, но пока будете работать сами.

Я едва не застонала.

Что там сказано про интимные отношения инициативы и инициатора?

Я попалаааааа…

Как-то так получилось, что за все это время я не собралась дойти до храма. А надо бы.

А полезно.

Вот и шла себе потихоньку, думая о чем-то хорошем. Храма самого по себе в Академии не было. Драконарии оказались достаточно безбожным народом, поэтому был храмовый комплекс.

Одно здание на пятерых богов. Пять алтарей.

А что? Богослужения проводятся в разные дни недели, так что друг другу мешать не будут. А кому надо помолиться, тот и так помолится.

Я вошла внутрь.

Пять секторов. Пять основных цветов.

Даннара — зеленый, Ортар — синий, Сантор — кроваво-алый, Лелея — золотой, Истион — белый. Но сгруппировано гармонично, нет ощущения взрыва цветов и красок.

Я подумала, подошла к зеленому алтарю.

Все же Даннара поработала над моим перемещением, с ней и разговаривать надо.

Обычно на алтарь Даннары кладут нечто такое… выращенные человеком плоды, испеченный им хлеб. Я не стала заморачиваться.

Да и не сделаешь тут ничего такого. Кто меня на кухню пустит?

Я огляделась, проверяя, что одна в храме, вытянула руку — и аккуратно надавила перочинным ножом на середину ладони.

Больно!

Царапать себя вообще и больно, и неприятно. Хорошо хоть ножик наточен на совесть, кожа разошлась быстро, и на алтарь капнуло несколько капель крови.

Тьфу ты… что я — крови не видела? Да прорву, и своей, и чужой, а вот замутило, бросило на колени, я оперлась обеими руками о зеленый камень… малахит? Змеевик?

Неважно… голова кружилась все сильнее, я упиралась руками, лишь бы нос не расшибить… полыхнуло зеленью.

— Спасибо, Даннара.

Алтарь сиял, как прожектор. Пульсировал под моими пальцами, и я начала улавливать какой-то сложный ритм в его пульсации, сознание уплывало…

— Я не могу тебе помочь, девочка. Боги не должны вмешиваться, тем более, когда мир и так накренился и опасно раскачивается…

— Ну хоть бы советом!

— Цена моего совета слишком высока.

Почему-то мне представился Фейервальд — в виде арбуза в авоське. И эту авоську сейчас весьма небрежно раскачивали над пропастью.

Пара слов — и ниточки лопаются, и арбуз скоро улетит…

Или — раскачка прекращается, все замедляется, равновесие восстанавливается…

Не подскажут. Можно и не надеяться.

— Ладно. Тогда просто спасибо. За драконов.

И словно улыбка в ответ.

Не благодари, не за что. Просто сделай то, что должна. Ты справишься…

Эх, как же я завидую героям Толкниена. Все так просто, линейно, понятно… даже у Гарри Поттера — все четко. Есть враг, есть цель, есть направление движения. А у меня?

А у меня — вот так. На ниточке, над пропастью. И кто знает, что будет дальше?

Я точно не в курсе.

Кое-как я оторвала ладони от алтаря. Выдохнула.

Голова переставала кружиться, алтарь больше не сиял. Вот и хорошо. Я поднялась на ноги, пригладила растрепанные волосы и бросила пару монет в чашу для пожертвований.

Ладно, Даннара, я поняла. Попробую справиться сама, а если что не так, надеюсь, ты меня и остановишь. Ты меня запустила в этот мир, ты из него и выкинешь.

И словно теплая волна пришла. Накатила, схлынуло…

Даже не сомневаюсь, навредить мне не дадут. И это самое главное. Не знаю, что у меня там получится с пользой, главное — вреда не принести. А то благими намерениями дорога не в депо вымощена. Так-то.

Интерлюдия

— Ты мне всю жизнь испортил!!! Ненавижу тебя!!!

Эс Хавьер промолчал.

А что тут скажешь? Ругаться с женщиной? Или поднимать на нее руку?

В его семье такое было. И на всю жизнь мужчина запомнил и мамины крики, и ответный визг (иначе и не скажешь) отца, и его покрасневшее лицо.

Мужчина себя так вести не должен.

Поэтому мужчина молча развернулся и вышел вон.

— Не смей!!! Вернись немедленно!!! Опять к своим бабам пошел⁉

Эс Хавьер только глаза закатил. Но не остановился.

Вроде бы дом. А возвращаться сюда и не хочется. И туда не хочется. И вообще… тоскливо.

Вот и так бывает.

Хавьер не мог похвастаться легкой и приятной жизнью. Обыденная ситуация. Молодой эс, молодая раэша, стог сена, лето, жара… с кем не бывает?

Бывает. И дети от этого рождаются, знаете ли. Когда раэша Мария поняла, что беременна, она бросилась к юному эсу Гальего за помощью, и тот оказался мужчиной. Пошел и пожаловался родителям.

А что?

Соблазнили — обидели — изнасиловали маленького мальчика. И плевать, что насильница на два года младше и сама до того девочкой была. Все равно — она виновата!

Эс и эсса Гальего, родители несчастного обиженного, переглянулись — и решили проблему. То есть выдали девушку замуж. Еще и приданое ей дали. А через шесть месяцев родился маленький Хавьер. Тогда он носил