– Я чувствую себя гораздо сильнее.

– Малин.

Она опустила подбородок. Я не сомневался, что это ее упрямая решительность борется с тем обещанием, что она мне дала. Вздохнув, она сдалась и покачала головой:

– Нет. Бежать я не смогу.

Я поцеловал ее плечо:

– Я не оттого тебя берегу, что хочу тобой помыкать.

– Я знаю.

Ее голос был полон разочарования, но Малин сознавала риск. Она не станет рисковать теми, кто нам дорог, чтобы потешить собственную гордость, но это значит, что ей придется остаться позади, надежно укрытой защитниками, пока мы пешком пробираемся к тому, что осталось от Колючего Леса.

Я завел лошадь в гущу деревьев, где остальные окружали шаткий фургон, который мы украли в Доме Виллов.

Эрика стояла рядом с Гуннаром. Он шепнул ей на ухо что-то, что разгладило морщинки тревоги, расчертившие ее лоб.

Ее бледные глаза поймали мои, когда я подвел лошадь к ней.

– Привет. – Она звучала вполне веселой, несмотря на дрожащий подбородок.

– Какие-нибудь последние предчувствия, прежде чем мы сделаем этот шаг?

Эрика посмотрела на Гуннара. Он ободряюще ей улыбнулся.

– Звезды в последнее время были очень застенчивы, но есть глубокая… тяжесть у меня на сердце, говорящая, что в этом направлении нам и нужно идти. Буквально. – Она указала на заросшую лесную тропу, ведущую в Колючий Лес. – Мы должны идти сюда. Здесь нас ждет судьба.

– Инстинкт, – сказала Малин. – Верь этим инстинктам. Я не думаю, что твой месмер – чары то есть – такие тихие, как ты думаешь.

– Вот и я тебе так говорил. – Гуннар улыбнулся женщине-фейри и легонько пихнул ее локтем.

Эрика была похожа на снег. Если бы мы попали в метель, она могла бы исчезнуть. Все бледное. Но в те мгновения после похвалы Гуннара Штрома ее щеки залил румянец.

– Нам нужно сделать именно это, но…

– Но что? – Мой голос прозвучал более резко, чем я планировал.

Гуннар бросил на меня мрачный взгляд, который я вернул сторицей.

Эрика шмыгнула носом и посмотрела на небо.

– Я не думаю, что это будет удобная дорога.

Желудок завязался узлом. Ну конечно же нет. С какого пекла хоть что-то здесь будет удобным? Норнам нравилось смотреть, как пешки в их игре страдают.

Я ударил пятками по бокам лошади, ведя нас в толпу возле фургона. Раум и Тор откинули заднее полотнище и запрыгнули внутрь. Това поспешила осмотреть всех, кто мог пораниться или заболеть за те дни, что провел в козьем загоне. По ее сигналу Сол Ферус забрался внутрь. Солнечный Принц подошел к Оскару Виллу с такой уверенностью, продемонстрировать которую мог только человек, умеющий запугивать врагов.

Когда Сол схватил Оскара за руку, жена скида закричала и повисла на муже.

– Нет. Нет, оставьте его! Пожалуйста, оставьте его.

Сол проигнорировал ее и вытащил Оскара из фургона.

– Ада, – сказал Оскар. – Я вернусь. Береги детей; я клянусь, что вернусь.

Поднявшись на ноги, выглядел скидгард побежденным. Я заметил, как он взглянул на сестру. Не с той же злобой, какую на Инге затаил Эдвард, но в глазах все равно читалось предательство.

В мою грудь вонзился укол ее страха за жизнь брата. Пекло, Инге была слишком великодушной. После всего, что было, она не хотела, чтобы Оскар погиб.

По правде говоря, я мог понять почему. Если постараться. Он был всего-навсего человеком, родившимся в таких вот обстоятельствах. Может, если бы его не запихали в стражники в возрасте двенадцати лет, он стал бы простым мужчиной с простым домом и простой жизнью.

Такими же, о каких я мечтал когда-то: монотонное, счастливое существование в домике с рыжеволосой девочкой. Кто знает, кем мог бы стать Оскар Вилл.

Я перекинул ногу через лошадь, затем помог Малин спешиться.

Халвар и несколько Северных воинов повели остальных людей из фургона вниз по склону, к пещерам.

Оскар отыскал меня в толпе:

– Не навреди моей семье. Я не обману тебя, но ты не должен причинять вред моей жене или детям. Они невиновны.

Я закрыл глаза, очень медленно моргая и зная, что, когда они откроются, цвет спрячет блестящая чернота.

Оскар вздрогнул, когда я толкнул его своей грудью.

– Выполнишь свою часть сделки – и бояться тебе нечего. Не выполнишь – что ж, твой мальчик присоединится к твоему брату. А потом твоя прелестная женушка. Ты умрешь только тогда, когда увидишь, как жизнь покидает их глаза. А потом мы продадим самых младших за немалые деньги.

На лице Оскара перекатились желваки.

– Я не враг королевства.

– Ты мой враг, скид.

– Нет, услышь меня. – Мужчина попытался вырваться из хватки Сола.

Солнечный Принц крепко держал Оскара, но другие начали подходить поближе. Вален смотрел на нас с опаской, а Гуннар сжимал и разжимал кулак, всегда готовый повелеть Оскару Виллу перерезать собственное горло, если потребуется.

Оскар остановил свой пристальный взгляд на мне одном:

– Я верен королевству и его народу. Все, чего я когда-либо хотел, – это помочь создать такое государство, в котором моя семья сможет жить мирно.

– Ты отбираешь деньги у жуликов, а потом бросаешь тех же самых проходимцев в тюрьмы, чтобы они там сгнили.

Оскар сглотнул и отвел взгляд.

– Я делал то, что должен был, чтобы выжить. Можешь ли ты сказать, что делаешь не то же самое? Что прямо сейчас занимаешься не этим?

Я не мог отрицать истину. Не было предела тому, на что я пошел бы ради гильдий и Малин. Не было такой грязной ямы, в которую бы я не спустился.

Я молчал, и Оскар заговорил тише. Шагнул ближе:

– Я еще раз повторю: я верен Востоку, так что если она действительно предначертанная наследница, то я буду верен королеве.

Малин на негнущихся ногах доковыляла до меня, но даже так держала она себя как треклятая воительница.

– Но, пока доказательств нет, служишь ты Ивару, разве не так? Человеку, который торгует альверами на своем маскараде. Человеку, который убивает тех, кто может хотя бы близко подойти к тому, чтобы забрать то, что Ивару вообще не принадлежит.

Оскар покачал головой:

– Я не слеп к тому, что происходит в королевстве. Черный Дворец чувствует угрозу. А это подводит меня к мысли, что вы можете говорить правду.

– Нам не нужно, чтобы он нам верил, – через толпу протиснулся Лука. При виде сына Ивара Оскар побледнел.

– Боги, лорд Грим. Откуда… откуда вы здесь?

– Я все время здесь был; у меня просто не было желания показывать свое лицо таким отбросам, как ты. – Лука с отвращением сморщил нос. – Моя верность никогда не принадлежала Черному Дворцу. – Лука бросил взгляд на меня. – Не нужна нам его чертова вера, не нужно, чтобы он оплакивал свою честь. Нам нужно пойти и уничтожить этот форт. Он слишком близко, чтобы мы чувствовали себя спокойно.

Он имел в виду, что этот лагерь располагался слишком близко к Фельстаду. К его семье. С каждым днем, что он проводил вдали от Дагни и Вона,