XXVI. Вот, следовательно, то хорошее, что ввел законом Ромул в отношении женщин, и на основе чего он сделал их более скромными в отношении мужчин. А для воспитания стыдливости и послушания детей, дабы они почитали отцов, выполняя в делах и словах все, что бы те ни приказывали, было создано нечто, еще более восхитительное и грандиозное, нежели это, и имеющее серьезные отличия от наших законов. 2. Ведь те, кто творил эллинские общественные порядки, назначили для попечения какое-то совсем краткое время, чтобы дети оставались под властью отцов: одни — вплоть до третьего года возмужалости, другие же — на период, пока дети остаются холостыми, а иные — пока их не внесут в официальные списки дема[282], как я узнал из законодательства Солона, Питтака[283] и Харонда[284], чья мудрость достаточно засвидетельствована. 3. Наказания детям в случае их неповиновения отцам эллины наложили не тяжкие, разрешив отлучать их от дома и не оставлять им в наследство имущества, а сверх того — ничего. Но мягкие наказания недостаточны для сдерживания неразумия и своевольных нравов юности, а также для направления на стезю мудрости тех, кто не стремится к добру. Вследствие этого у эллинов много бесстыдного совершается детьми в отношении своих отцов. 4. Римский же законодатель предоставил отцу, так сказать, полную власть над сыном и притом на всю жизнь — заключать его в темницу и бичевать, держать в оковах на полевых работах и, коли предпочтет, предать смерти, даже если сын уже занимается государственными делами, исполняет высшие должности или стяжал похвалы на почетном общественном поприще. 5. Следуя этому закону знаменитых мужей, поднимающихся на ростры[285] с публичными речами, враждебными сенату, но угодными простолюдинам, весьма прославившихся благодаря им, отцы стаскивали с трибуны и подвергали наказанию по собственному усмотрению. И когда тех уводили с Форума, никто из присутствующих не осмеливался забрать их от отцов — ни консул, ни плебейский трибун, ни улещаемая ими чернь, считающая всякую власть ниже своей собственной. 6. В самом деле, я позволю себе напомнить, сколько отцы обрекли на смерть прекрасных мужей, движимых доблестью и рвением совершить какое-нибудь благородное деяние, не поддержанное их отцами, как в случае с Манлием Торкватом[286] и многими другими, о чем я поведаю в свое время.

XXVII. И римский законодатель не остановился на этом, но позволил отцу продавать сына, пренебрегши тем, что кто-то заподозрит, что постановление принято жестокое и более суровое, чем сообразно природе. А чему более всего может поразиться человек, воспитанный на вольных эллинских нравах, как тяжкому и тираническому, так это тому, что римский законодатель разрешил отцу обогащаться за счет сына, продавая его вплоть до трех раз, дав отцу власть над ребенком большую, нежели господину над рабом. 2. Ведь единожды проданный раб, обретя впоследствии свободу, впредь уже остается сам себе господином. Сын же, проданный отцом, даже став свободным, вновь переходит под отцовскую руку и вторично проданный и освобожденный, словно раб, пребывает во власти отца. Лишь после третьей продажи он освобождается от отца. 3. Именно этот закон, то ли записанный, то ли неписаный (этого я сказать не могу), в незапамятные времена блюли цари, считая его наиболее важным из всех законов. А после свержения монархии, когда впервые римлянами было решено обнародовать на Форуме для сведения всех граждан отчие обычаи и законы вкупе с принятыми иноземными, чтобы права общества не менялись вместе с полномочиями магистратов, децемвиры, получившие право собрать и записать их, включили и его вместе с другими законами, что расположены в четвертой из так называемых XII таблиц, которые эти магистраты выставили на Форуме. 4. То, что не децемвиры, которые тремястами годами позже были назначены для записи законов, первыми ввели этот закон у римлян, но что, обнаружив его применение издревле, они не осмелились его отменить, я узнал из многих других свидетельств, но особенно из законов Нумы Помпилия, правившего после Ромула, где был записан и такой: «Если отец позволит сыну привести жену, которой предстоит по законам стать соучастницей в священнодействиях и имуществе, да не будет у отца власти продать сына». И этого, пожалуй, он не написал бы, если бы во всех предыдущих законах не разрешалось отцу продавать сына. 5. Но об этом достаточно, а я хочу в общих чертах рассказать о другом, о том, чем Ромул упорядочил жизнь частных людей.

XXVIII. Итак, видя, что для того, чтобы всем жить разумно и предпочитать справедливость корысти, чтобы упражнять выносливость в тяготах и не считать никакую вещь ценнее доблести, Ромул привил гражданскому сообществу, в котором большинство склонно к непокорности, стремление не на словах, а на деле состязаться в достижении добродетели. Он понимал, что многие участвуют в этом по необходимости, а не по разумению, а затем, если никто не удерживает их, возвращаются к природному состоянию. Поэтому он повелел рабам и иноземцам предаваться занятиям возчиков и ремесленников, приводящим к низменным желаниям, которые уничтожают и калечат тела и души тех, кто им предается. И весьма долго подобные дела рассматривались как позорные, и никто из урожденных римлян ими не занимался. 2. Два только занятия оставил Ромул свободным — земледелие и военное дело, подметив, что, ведя такую жизнь, люди становятся повелителями своего желудка, меньше пленяются любовными излишествами и преследуют не корысть, вредящую друг другу, но пользу от обогащения за счет врагов. Он полагал, что каждый образ жизни по отдельности является несовершенным и чреватым склочностью, и не позволил одним только обрабатывать землю, а другим — только вести военные дела, как это было узаконено у лакедемонян, но предназначил всем людям вести жизнь и воина, и земледельца. 3. Он приучал всех в мирное время пребывать на полевых работах, если не возникает нужда посетить рынок, а в таких случаях сходиться в город на Форум для торговых дел каждый девятый день[287]. Когда же случалась война, он учил людей воевать и не уступать никому ни в ратных трудах, ни в получении выгоды, так как он разделял между ними поровну землю, сколько бы ни захватывали у врагов, а также рабов и имущество, и настроил их к тому, чтобы они охотно желали участвовать в военных походах.

XXIX. По делам о взаимных обидах Ромул учредил суды не долгие, но незамедлительные, одни дела разбирая сам, а иные — поручая другим, и установил наказания в соответствии с тяжестью преступления. Видя, что страх наиболее способен отвратить людей