Шрифт:
Закладка:
XXXVII. Тем временем Ромул в свою очередь самым тщательным образом готовился к тому, чтобы отразить храбрых и сильных в военном деле мужей; и чтобы стена Палатина была понадежнее, он принялся возводить более высокие укрепления над ней, а прилежащие к нему холмы — Авентин и так называемый ныне Капитолий — начал окружать рвами и крепкими частоколами. В этих укреплениях он велел земледельцам располагаться на ночь с небольшими стадами под надежной охраной и равным образом любое другое место, которое хотел бы сделать безопасным, он окружал рвом и частоколом и ставил стражу. 2. На помощь Ромулу прибыл из города Солония[296] деятельный и прославленный в военном деле муж по имени Лукумон, недавно ставший ему другом, ведя значительный отряд тирренов, а также явились от альбанцев посланцы деда — многочисленное войско и оружейных дел мастера, — он также доставил и хлеб, и оружие, и все нужное вдоволь. 3. Когда же для битвы с обеих сторон все было готово, сабиняне, намеревавшиеся с началом весны вывести военные силы, решили сначала отправить посольство к римлянам с требованием вернуть женщин и дать городам удовлетворение за их похищение, чтобы наглядно показать, что они решились на войну вынужденно, поскольку не добились справедливости; и для этого они отправили вестников. 4. Ромул, однако, считал, поскольку женщины ведут жизнь с мужьями не против воли, следует оставить их с супругами, а если сабинянам чего другого требуется, надо принять это от римлян, как от друзей, а не начинать войну. Сабиняне же, не внимая никаким его доводам, вывели войско в составе двадцати пяти тысяч пехотинцев и чуть менее тысячи всадников. 5. Войско же римлян было немногим меньше сабинского, численностью в двадцать тысяч пехоты и восемьсот всадников. И расположилось оно у города, разделенное на две части: одна часть заняла холм Эсквилин, где находился сам Ромул, а другая — Квиринал, еще не носивший тогда такого названия, где командующим был Лукумон-тирренец.
XXXVIII. Узнав об их приготовлениях, Таций, царь сабинян, подняв с наступлением ночи войско, повел его через сельскую местность, не чиня никакого вреда тем, кто был на полях, и до восхода солнца разбил лагерь на равнине между Квириналом и Капитолием. Видя же, что все надежно охраняется неприятелем и что для него не оставлено ни одной крепкой позиции, он, не рискуя попасть в затруднительное положение, решил выждать. 2. Ему, ничего не придумавшему, выпала нежданная удача, так как по счастливому для него случаю было предано сильнейшее из укреплений. Дело в том, что сабинян, пробравшихся вдоль подножья Капитолия для осмотра местности, не найдется ли какая-нибудь часть холма для захвата ее хитростью или силой, углядела с высоты некая дева по имени Тарпейя, дочь знатного мужа, которому была поручена охрана этого места. 3. По сообщениям Фабия[297] и Цинция[298], ее охватила страсть к кольцам и браслетам, которые они носили на левых руках и пальцах. Ведь сабиняне украшались тогда золотом, будучи не менее преданы роскоши, чем тиррены. А, как рассказывает цензор Луций Пизон[299], ее желание, напротив, было благородным — лишив их щитов, выдать своим гражданам врагов. 4. Какое из этих утверждений вернее, можно продемонстрировать на основе последовавших событий. Так вот, послав одну из служанок за калитку, которая была отперта, о чем никто не знал, она попросила, чтобы царь сабинов пришел к ней для переговоров один, так как она собирается условиться с ним о насущном и важном деле. Получив такое известие и рассчитывая на предательство, Таций пришел в назначенное место, девушка, подойдя туда, заявила, что ее отец отлучился ночью из укрепления по какому-то делу, а ключи от ворот хранятся у нее и она передаст им ночью крепость, потребовав в качестве платы за предательство то, что все сабиняне носят на левой руке. 5. А когда Таций согласился, она взяла с него клятву верности и сама дала клятву в том, что не обманет, после чего, определив место, куда должны прийти сабиняне в наиболее укрепленной части и точный час ночи, когда стража наименее бдительна, возвращается втайне от тех, кто находился в крепости.
XXXIX. Итак, до этого момента все римские писатели пишут одинаково, но о последующих событиях рассказывают по-разному. Ибо Пизон-цензорий, коего я упоминал раньше, утверждал, что ночью Тарпейей к Ромулу был послан вестник, чтобы сообщить ему о заключенных ею соглашениях с сабинянами, что она, дескать, хочет выманить у них щиты, воспользовавшись двусмысленностью ее предложения. И она попросила Ромула отправить ночью отряд для усиления крепости, дабы легко захватить лишенных щитов неприятелей со своим предводителем. Но вестник, перебежав к сабинскому вождю, выдал замысел Тарпейи. Приверженцы же Фабия и Цинция говорят, что ничего подобного не было, но утверждают, что девушка соблюла предательский договор. А о том, что было потом, все снова сообщают согласно. 2. По их словам, когда царь сабинян появился с сильнейшей частью войска, Тарпейя, верная обещаниям, открыла неприятелям условленные ворота, подняла на ноги стражу в крепости и понуждала спешно спасать самих себя через другие, неизвестные врагам выходы, поскольку сабиняне уже овладели укреплением. 3. И когда они разбежались, сабиняне, найдя ворота незапертыми, завладели лишенным стражи укреплением. Тарпейя же, поскольку она исполнила все, что от нее требовалось по соглашению, стала настаивать на получении платы за предательство в соответствии с клятвами.
XL. Затем опять-таки Пизон передает, что, когда сабиняне были готовы отдать девушке золото, которое они носили на левой руке, Тарпейя запросила у них не украшения, а щиты. А Тацием овладели подозрение в обмане и расчет, как действовать, не нарушив соглашений. И вот, он решил дать юной девушке оружие, как она и просила, но сделать так, чтобы, получив его, она никак им не смогла бы воспользоваться. И тотчас Таций, напрягшись, что было сил, метнул щит в девушку и приказал сделать так остальным. Таким образом Тарпейя, подвергаясь со всех сторон ударам, от их множества и силы свалилась с ног и под грудой щитов погибла. 2. А те, кто следует за Фабием, изображают сабинян виновниками нарушения
