Тая: Спасибо за подарок! Значит, смогу еще раз заказать!

В ответ прилетел скриншот переписки.

Оператор: Серж, как заказ? Че-то нет чаевых, не похоже на тебя.

Сергей: Женька, в черный список ее.

Оператор: А причина? Че вытворила?

Сергей: Не спрашивай. Просто поставь ее в мой черный список.

Оператор: Ну ты хоть намекни! Может, ее на всю контору надо в стоп-лист ставить?

Сергей: Это вообще было бы идеально. Поверь мне, конторе от нее будет только головняк.

Оператор: Ты уверен?

Сергей: Бля! Я сколько тут работаю?

Оператор: Ок, не кипятись. Поставлена в стоп-лист тебе и в ред-лист на контору.

Тайка выругалась. Отшвырнула телефон. Все. Теперь даже через контору она его не увидит. Натянула одеяло на голову, разревелась с новой силой.

***

Кажется, уже была полночь, или около того. Серый стоял под окнами сталинки в центре и курил. Пятую или шестую сигарету подряд… Он знал, где она живет, но в квартиру никогда не заходил. Тайка показывала ему свои окна с улицы. «Смотри! Там моя комната! И на столе у меня стоит антикварная зеленая лампа! – рассказывала заговорщически. – Она нихрена не стоит, поэтому маман ее еще не продала!»

Сейчас нужное ему окно тускло светилось. Из-за штор непонятно было, зеленая там лампа или нет, но там не спали, это точно. В соседнем окне, должно быть, на кухне вспыхнул яркий свет, почти сразу погас. В квартире не спят.

Наверное, он не смог бы внятно объяснить, почему пришел. После гостиницы в нем все клокотало, возмущение, смешанное с обидой, просто рвали его на части. Скинул ей деньги, отписался в контору, пришел домой, встал под ледяной душ… Пустая квартира, шум воды, трассирующий свет фар за окном.

Он вдруг ясно понял, что больше ее не увидит. Никогда. Не услышит ее хохота, не шлепнет шутливо по попе, не пойдет с ней шататься по городу в дождь под одним на двоих зонтом. Что-то скрутилось под желудком, во рту стало горько, ноги отказывались держать. Он сам. Сам. Своими руками вычеркнул Тайку из своей жизни.

Медленно осел на колени под струями воды. Схватился руками за голову. Зачем? Блять, зачем??? Его охватил панический страх. Нет, это невозможно, так нельзя. Сережка выбежал из душа, забыв вытереться, схватил джинсы, тонкий свитер. Так нельзя! Он не переживет этого еще раз…

Глава 36

Волосы почти высохли, сигареты почти закончились. Серый выкинул окурок в ливневку и, собрав в кулак всю свою решимость, шагнул к подъезду. Да к черту все. Он без нее не сможет.

Дверь открыла женщина, похожая на Тайку как две капли воды, только старше лет на двадцать. Такая же мелкая, такие же серые глаза на пол-лица, только волосы длинные, рассыпанные по плечам.

– Ираида Львовна? – Тая рассказывала ему, что мать коротко все звали Ирой, но, если кто вдруг называл Ириной – бесилась до дрожи. – Меня зовут Сергей. Я друг Таи.

– Я… – женщина запнулась, поправляя сползающий с плеча пеньюар, – я вас не знаю, молодой человек. Уже поздно.

– Я понимаю, но мне очень надо ее увидеть, – посмотрел женщине прямо в глаза теплым, чувственным взглядом. – Я знаю, что она еще не спит, – чуть склонил голову, прося.

Ираида Львовна вдруг покраснела, поперхнулась и крикнула вглубь квартиры:

– Таисия? – конечно, никто не отозвался. Мать заискивающе улыбнулась, крикнула громче: – Тая, к тебе пришли.

Сережка не видел, какая дверь распахнулась. Только услышал удар дерева о стену. Стоящая перед ним женщина нервно вздрогнула, обернулась к Сергею:

– Она немного не в духе.

И тут у нее за спиной показалась Тайка. В одной длинной футболке, которая, видимо, служила ей ночнушкой. Взъерошенная, зареванная. Замерла у матери за спиной, задышала, как будто ее ударили.

– Можем поговорить? – Серега потерял всякий интерес к матери, вцепился взглядом в Таю.

– Да? Поговорить? – ее голос срывался в истерику. – А как мне к тебе обращаться?

Опустил глаза:

– Как всегда.

– Послушайте, – Ираида Львовна догадалась, что перед ней стоит причина слез ее дочери. – Может, не на лестничной клетке?! – она подвинулась, давая Серому пройти, но тот ждал разрешения от Таи.

– Заходи, – коротко бросила она и пошла в свою комнату.

Сережка благодарно кивнул Ираиде Львовне, шагнул в просторный коридор. В тусклом свете бра квартиры было почти не видно. Только терялись где-то в высоте потолки, да поблескивали патиной картины на темных обоях. Они считались активами и были запрещены к продаже, а вот мебели почти не было. Это Тая рассказывала. Отец любил антиквариат, и мама после его смерти уже почти все продала. А другое купить не могли, даже шведский ширпотреб.

Несколько шагов по коридору, и справа высокая двустворчатая дверь. Тая уже зашла в комнату, стояла к нему спиной, вцепившись в спинку стула, тяжело дышала. Сережка затворил дверь за собой, прислонился к ней плечом. Весь вечер придумывал, что ей сказать, но понял, что сейчас слов нет совсем. Стоял молча. Смотрел на ее тонкую беззащитную спину и проклинал себя за то, что сделал. За то, что сказал после.

– Чего молчишь? – она резко обернулась. В глазах снова слезы. – Ты же поговорить пришел? Говори!

– Тая… – проговорил он и понял, что голос срывается, замолчал.

– Я? Я да, я – Тая! А ты у нас сейчас кто? – она обхватила себя руками, унимая дрожь. – Серж? Или когда не уплачено, можно просто Сережа?

– Тая, прости… – начал он. Она вздрогнула, словно ожидала чего угодно, только не этого. А он продолжил, пока не растаяла решимость,– Прости меня, пожалуйста. Я не смогу без тебя, – шумно вздохнул. – Хочешь быть любовниками, окей, будем любовниками, – и уже почти шепотом: – Только давай не ссориться.

Она онемела, прикрыла рот ладошкой, посмотрела на него с изумлением.

– Сереж, – произнесла наконец, – я… – нахмурила бровки, опять замолчала.

– Ты значишь для меня намного больше, чем думаешь, – отвернулся в сторону, зажмурился на секунду. – Наверное, из-за этого я так и взбесился. Не надо было… – помедлил, – заказывать.

Она хмыкнула, всплеснула руками, закатила глаза, наполненные слезами.

– Прости, – шагнул к ней. – Я не хотел так. Как угодно, только не так.