— Бердиярчик, как я рада видеть тебя гоблином! — воскликнула маленькая женщина.

— Я тоже соскучился по тебе такой, — ответил маленький мужчина, — хотя знаешь, мне пофиг: ты прекрасна в любой своей форме!

Он обнял её, и они поцеловались, вызвав в Лере неоднозначное ощущение.

— Вы бы поосторожнее в таком виде, — заметил Александр, — сильно бросается в глаза, по крайней мере, пока. При всей осторожности Валерии Мелизье мог выследить её до подъезда и отправить мёртвых птиц заглядывать в окна.

— Верно, — кивнул гоблин-мужчина, окутываясь серебристым туманом и принимая форму человека, — Кстати, я тебе одежду принёс, как ты и просил.

— Валерия, пойдёмте пить чай, — пригласила Згалика, приняв человеческую форму, — а то мы тут превращениями увлеклись, о гостеприимстве забыв совсем.

— Раз вы тут все на "ты", то и со мной так можно, ответила студентка, — И зовите меня Лера.

Стол уже был сервирован, и студентка с удовольствием сделала маленький глоток из своей чашки.

— Тяжело тебе пришлось, — заметила хозяйка, снова усевшись на спинку дивана, — Это напомнило мне, как я нанималась к Аэлин. Я тогда тоже не могла поверить, что существует какой-то мир Отрекшихся, и мне предстоит работать с выходцами из него. И в то, что Бердияр с друзьями — пришельцы, я полностью поверила, только попав сюда и увидев этот мир.

— И как тебе здесь?

— Трудно сказать. У вас всё неоднозначно. Вы достигли невероятных высот в управлении материей, но используете её для совершенно дурацких целей. Превратили войну в мясорубку без чести и шанса на победу, но восхищаетесь ею в произведениях искусства. Боретесь за права женщин, и при этом ненавидите всё женское, заставляя женщин копировать мужчин, причём и в достоинствах, и в недостатках. В вашем мире так много боли, а вы даже не пытаетесь с этим что-то сделать.

— А разве в вашем мире боли меньше?

— Куда меньше, потому что она слишком опасна. Бердияр попал к нам во время беды и из него готовили воина, так что он не распробовал нашу мирную жизнь. Мы стараемся быть добрыми друг к другу, бережно относимся к чувствам, и стремимся к познанию. Даже люди крестьяне, или мы, гоблины скотоводы, стремимся достичь высот в своих занятиях, и для этого не нужны ваши… как их, такие большущие дома с кучей техники и учёных.

— Лаборатории?

— Да. Так вот, они не нужны. Важнее личность мастера, его воля и знания. Если крестьянин сумеет вдохнуть в свою землю достаточно любви для её пробуждения, а потом найти понимание с её духом, земля даст ему урожай, куда больший чем получают у вас, но дух поля просуществует ровно столько, сколько проживут те, кто любит и понимает его.

— Похоже на анимизм.

— А ты думаешь откуда у вас подобные верования? Говорят, до Раскола, пока миры были одним целым, материя и идея были связаны, и некоторая духовность была во всём, и живом, и не живом. Хоть люди не умели влиять на мир своим разумом, у них это иногда получалось, и то, что без их влияния было просто материей, обретало чуточку жизни. Правда, люди, вместо того, чтобы познавать, понимать и изучать, обычно шли по более простому пути. Они обращались за силой к демонам.

— Как они выглядят, кстати?

— Обычно их описывают как бесформенные сгустки тьмы, отвратительную вонь или тикающий шум. Алек… Гратлоргарн видел их, но тоже толком ничего описать не смог. Про них говорят, что они — единственное, в чём нет воли и невозможно её пробудить. У них нет чувств и разума, только их имитация. Когда-то всё это было, но теперь нет.

— А как они тогда используют магию?

— Это — большая загадка, но, судя по всему, чтобы что-то сделать, им нужен чей-нибудь разум. Они знают всё о своей жертве, и убеждают её заключить с ними союз. Им невозможно возразить с помощью логики, переспорить или убедить в чём-то, потому что они хитрее, расчётливее и мастерски лгут. Сопротивляться им можно только верой в собственные убеждения, подкреплённой волевым усилием. Но если это не удаётся, демон предлагает сначала призвать его в мир, после чего стремится занять чьё-нибудь тело. Если тело было живым, то получается одержимый, которых вы обычно изображаете как демонов. Если жертва сможет изменить свой выбор и использовать волю, её ещё можно будет спасти, а демона изгнать. Если тело было мёртвым — получается неразумная нежить. Но самое страшное — если жертва погибла в момент призыва. Тогда душа остаётся привязанной к телу, а демон присасывается к ней. Так появляется разумная нежить — вампиры, личи, и другие страшные существа. Телом управляет душа, но злой дух крутит ею, как хочет, заливая ложь прямо в разум. Но попасть в такую беду можно только по собственной воле.

— А куклы?

— Точно не знаю, но слышала, что в них нет душ, а личность они имитируют, используя память и знания, оставшиеся в мозгу.

— Откуда ты всё это знаешь?

— Призыв демонов — самая страшная из возможных угроз, наверняка уничтожающая того, кто приведёт её в мир. Всем нам с детства объясняют, что это, на сколько это опасно, и как сопротивляться. Отсутствие знаний в таких вещах так же опасно, как и их прославление. Иначе будет то, что у вас происходит с фашизмом: вы запрещаете свастики, учите, что это плохо, но не объясняете, почему это плохо, и в результате в вашем обществе появляются неофашисты.

— Вот и опять скатились на ужасы. Если у вас там такие угрозы, как при этом может быть хорошо?

— Ну, таких угроз обычно нет. Самое опасное в нашей повседневности — набеги чудовищ, но и они происходят довольно редко, потому что каждый народ придумал защиту от них. Мы, гоблины, пользуемся ловушками, да и сами отличные воины. Наши таборы быстро движутся от одного пастбища к другому, и стоят на месте, пока животные не объедят его. На стоянке мы обставляем себя ловушками, которые может заметить только острый глаз гоблина или феи. А если на землях ещё и хороший покровитель, то нам вообще ничего не угрожает.

— Покровитель — вроде Гратлоргарна?

— А он выбил себе земли?

— Говорил, что да.

— Не знаю, я при нём не жила, и не возьмусь судить. Но Хильдиарезан — покровитель что надо. На его землях не то, что грифонов нет, даже огры пуганые. А эти уроды из всего мяса предпочитают человечье и гоблинское. Зато на его землях живут великаны, с которыми мы иногда торговали. Для таких громил не составляет труда сделать повозку, а скотоводы они не очень. При плохом покровителе великаны иногда промышляют бандитизмом, но только не при нашем драконе.

В этот момент в гостиную вошёл Бердияр, и поставил на стол ноутбук. За ним следовал Александр в чёрной майке и джинсах, мрачный и серьёзный.

— Дамы, у нас проблема, сказал хозяин, — Лера, это особенно касается тебя. Ты же в меде учишься?

— Да, а что?

— А вот смотри.

Бердияр поднял монитор с развёрнутым в полноэкранный режим видео на паузе. На изображении был Лерин институт, над которым висело крупное, метров десять в длину, крылатое существо. Складки серо-зелёной чешуйчатой кожи свисали с худощавой шей и боков, заканчиваясь толстыми выщербленными по краям костяными пластинами наподобие змеиных. Бурые перепончатые крылья замерли в замахе, а длинный и тонкий хвост заканчивался костяной пластиной. Изогнувшись буквой "С", существо поливало здание из пасти, напоминающей таковую хищного динозавра, струёй жёлто-чёрной жидкости. Попадая на стены, жидкость порождала клубы грязно-жёлтого газа. Бердияр запустил видео, и Лера увидела, как существо летает мимо окон, стараясь попасть струёй внутрь. У него это получалось, и газ начинал валить изнутри здания. Спасаясь от него, люди выпрыгивали из окон наружу, и некоторые разбивались о землю, ломая конечности. Несколько милиционеров, прячась за автомобилями и углами зданий, стреляли в чудовище из пистолетов, но то не замечало их, даже когда пули прошивали крылья, оставляя едва заметные на видео дырочки.