— Что там рычало сверху? Оно хочет нас убить?

— Ну, я могу ошибаться, но походу оно обращалось не к нам. К тому же, оно позади осталось, и вроде нас не преследует.

Эта мысль, а ещё уверенный тон блондинки немного успокоили Леру. Она посмотрела в заднее стекло, и увидела обширный пожар там, где раньше был сумасшедший дом. Над заревом, в дыму, металась какая-то большая тень, но за пределы больницы не вылетала. Автомобиль быстро ехал по дороге, и пожар становился всё дальше.

— Он предупреждал, — сказала Наталья, — Я ему, конечно, не верила, но вот как оно в жизни бывает. Хорошо, что я его хотя бы слушала, и поэтому смогла быстро сориентироваться. Кажется, я ему понравилась, и поэтому он нарассказывал мне, что в какой ситуации делать. Знаете такое, когда ты слышишь что-то непонятно что, не веришь, но всё равно понимаешь, что творится что-то такое же важное, как непонятное… Да чтоб меня, в последние дни от его присутствия колбасило по полной всех, и меня тоже, но как-то не так… Я чепуху несу, да?

— Ну, есть немного, — Лера попыталась выдавить из себя улыбку.

— Простите, сама не могу успокоиться. Ладно, надо отвлечься. Вам удалось поговорить с его матерью?

— Да, но я не уверена, что он действительно её сын.

— Её-её. При всём уважении к Владимиру Захаровичу, его теория шита белыми нитками. Не может человек знать то, о чём не мог узнать.

— Как тогда всё это объяснить?

— А как объяснить, что он расплавил решётку и выпрыгнул из окна, а потом она сама зарихтовалась? И как эти Шреки валили санитаров, и не превращались в растения от галоперидола? В том, из отделения, точно шприц сидел. А может и два. А санитары у нас — ребята крепкие… были. Жаль бедолаг. Вот за что им это? Пришли на работу как обычно. А у Петра Григорьича две дочки в школу ходят. И всё, нет Петра Григорьича. Потому что пришёл амбал и переломал его пополам. Я сама видела. Как так-то? Где справедливость?

По щеке блондинки покатилась слеза.

Это действительно было не справедливо. И не правильно. Всё это было неправильно. Жизнь текла своим чередом, люди работали, учились, растили детей. И вдруг беда, которой они никак не ждали, не звали и не заслуживали, свалилась на них. И теперь эти люди горели там, в пылающей вдалеке больнице, и над ними носилась страшная, не понятно откуда взявшаяся тень.

— Я говорила с матерью, — Лера попыталась увести разговор от темы погибших санитаров, — У них там история неудачных семейных отношений с циклом в поколение. Женщины конфликтные, а мужчины кто может — бегут. Воспитали семейного агрессора, он поколачивал, гиря до полу дошла — вот и вся история.

— Саша — добрый человек, — возразила Наталья, — странный, но добрый. Я проводила тесты, и выявила некоторые личностные расстройства, но ничего клинического.

— У меня те же результаты. Но знаете, созависимые отношения могут далеко зайти.

— С ним рядом было как-то хорошо. Сначала было немного страшновато, а потом он начал как-то расслаблять. И на всех это действовало по-разному. И истории он рассказывал очень интересно, недаром мультипликатор. Вот фигня, чем дольше живу, тем меньше понимаю эту хреновую жизнь, простите за выражение. Я ведь не на много вас старше, а уже повидала туеву хучу вещей, которые ставят меня в тупик. Знаете, я ведь хотела понять этого Сашу. За тем и вам помогла, хотя и сомневалась.

— Вы про какой случай, нынешний или с матерью?

— Да наверно про оба. Верите, нет, но мне до сих пор не даёт покоя этот Саша.

— Та же история. Но, кажется, я тоже в тупике. Меня за упорство Владимир Захарович отстранил. — Лера нервно усмехнулась.

— Чего это?

— Да Александр дал мне адрес, я поехала, а там оказалась пациентка Владимира Захаровича.

— Да быть не может! И что, та самая, у которой те же истории?

— Угу.

— И у кого-то ещё могут быть сомнения в его правдивости? — воскликнула Наталья.

— Что? Нет, ну он же нёс полнейшую чепуху!

— А как вы объясните тогда окно?

— Он планировал побег. Видимо, что-то сумел добыть и смешать. Какую-нибудь кислоту… Ну не магией же он это сделал! Всему есть научное объяснение!

Навстречу, завывая сиренами, пронеслись мимо несколько пожарных машин. Автомобиль Натальи въехал в город, и, вскоре, остановился рядом с хрущёвкой в унылом грязном районе. Это была самая окраина, в отдалении от транспортных узлов и оживлённых дорог. Забытая и заброшенная, с полуразобранными скамейками и ржавыми качельками среди старых иссохшихся деревьев.

— Куда это вы меня привезли? — спросила Лера.

— К себе домой. Мне сейчас нужна компания. Зайдёте в гости?

Студентка не была готова спорить, тем более что сама не хотела оставаться одна. Она впервые видела, как убивают человека. Вместе с Натальей она поднялась на четвёртый этаж, и оказалась перед обитой обветшалым линолеумом дверью. Блондинка отперла её, и пригласила Леру в маленькую однокомнатную квартиру.

— Не хоромы, конечно, — произнесла хозяйка, — Да о чём я, совсем не хоромы. Снять получше денег жалко было. Зато не комната.

Лера перешагнула порог, и очутилась в небольшой прихожей, обставленной старой, но прочной на вид, мебелью советских времён. Правую стену закрывали платяные шкафы, остальные были обклеены выцветшими обоями. Слева, за дверью, была видна небольшая комната, а за другой дверью, впереди, виднелся край кухонного стола.

— У меня есть шампанское, — предложила Наталья, сняв обувь и повесив на вешалку медицинский халат, в котором она приехала.

— Я не пью… но да, мне сейчас не повредит. А почему шампанское?

— Мой день рождения через два дня. Вот, думала побаловать себя.

— Так может…

— Не, оно всё равно не доживёт. Оно и до темна не доживёт. И я, если честно, не знаю, как мне после увиденного не забухать.

— Вы держались молодцом, — Лера сняла обувь и вслед за Натальей двинулась в кухню.

От кухонной мебели тоже веяло советским прошлым. Шкафчики из выдохшегося ДСП, покрытые белой масляной краской, висели над такими же столиками и облупившейся газовой плитой. Рядом размещался пожелтевший холодильник с наклеенным плакатом группы "Кино". А у стола стояли три белые табуретки. Из окна с побелёнными деревянными рамами виднелся угол соседнего дома, такого же старого и обшарпанного.

— Сама удивляюсь. Нет, я иногда в детстве ввязывалась в приключения, но никогда раньше не видела смерть. Я так думаю, по всем законам психологии я сейчас должна была, сжавшись в комочек, догорать в какой-нибудь подсобке больницы.

— Я недавно поймала себя на похожей мысли, — Лере вспомнилась её реакция во время первой встречи с Мастером и его людьми, — Что-то изменило меня за последнюю неделю. Сделало вроде как мужественней.