придирчивой цензуры — задача не из лёгких, но Болотин, привлекши Павла Митрофановича, производил расчёты, во что обойдётся издание книг и может ли окупиться. Ежели останется чистой благотворительностью, то следует искать меценатов из числа масонов, а также сочувствующих идеям и целям братства. Но по расчётам выходило, что окупиться должно. Пример Крылова и Плавильщикова, а также новых успешных издателей — Селивановского, Глазунова — вдохновлял.

— Я хотел бы построить дом для братства, — робко и тихо произнёс Пьянов. — Однако мне дом сей видится большим, просторным, куда каждый мог бы прийти когда вздумается, когда душа потянет, безо всяких ограничений, связанных с жизнью домочадцев.

— Получается новый английский клуб! — пошутил Никита Ильич, отвлекшись наконец от своих размышлений.

— Дворец ложи! Каково?

— Храм ложи — так это называется.

— Славно. Но, воля ваша, господа, не выходит у меня из головы пентаграмма!

Об архитектурной пентаграмме, встроенной в живую ткань города, в московском отделении Ложи истинных вольных каменщиков узнали все. Никита Ильич изначала принял решение никакой иерархии среди соратников не учреждать, каждому принятому после испытательного срока доверять безоговорочно. Многие масонские забавы Болотин упразднил, не найдя в них ни толики практического или же духовного смысла: отказался от градусов, не стал устраивать алтарей и храма. Рассудил: храмов с алтарями хватает на Руси, они освящены традициями предков, а разрисовывать стены циркулями да отвесами — ребячество чистой воды.

— Больно хорошая задумка. Молодцы североамериканцы, что хитро изобрели! Занятно бы устроить подобное в Москве. Пока столько места, столько пространства, черт на городе, как на чистом листе!

— Занятно, говорите? Что вы! Сие не «занятно», сие серьёзно и великолепно было бы!

— Я, господа, тоже, признаться, мечтал о подобном начинании…

Болотин был немало удивлён. Выходило, что он оставался из всех один, чью голову не посетила идея устроить звезду из масонских особняков в Москве. Он-то отнёсся к заокеанской затее как к курьёзу.

— Какова была бы цель сего начинания? — строго спросил он размечтавшихся соратников. — Единение не цель для нас: Россия и без того едина. Некое распространение по образцу материнской ложи нам положительно не подходит. Мы растратим силы, если станем расширять братство почём зря…

Смелые голоса умолкли, а когда зазвучали вновь, то сделались тише и осторожнее.

— Верно!

— Трудно спорить…

— Я бы поспорил, пожалуй, но… Однако же… Ведь мы планируем широкое просвещение. Вот и распространение.

— Просвещение — дело разума. Тут потребен печатный станок, а не магнетические пассы и чудесные эликсиры.

Из членов новой ложи про эликсир поняли не все: лишь двоих Болотин пригласил из тех, с кем стоял плечом к плечу в Сухаревой башне во время памятного ритуала.

— Пусть так. Но всё же не помешает задел на будущее. Со временем явится задача, а структуру для решения её возможно создать лишь нынче. Случай такой не представится впредь… То есть… Даст бог, не представится: Москва будет цела и невредима стоять.

— Задача защиты?

— Что вы! Уж было ведь говорено: защита должна окружать, охватывать снаружи, а не распирать лучами изнутри.

Суждение сие, самим же Никитой Ильичом прежде сформулированное, теперь, в чужих устах, прозвучало вовсе не так убедительно.

— Отчего же? — сказал он тихо и раздумчиво. — Возьмите амулет. Он мал, однако сила в нём такова, что амулет способен защитить своего хозяина. Так, по крайней мере, полагают люди, мистически настроенные.

— Вы сами говорили, что…

— Я вполне допускаю, что ошибался.

— Значит, вы допускаете и то, что звезда способна обеспечить защиту Первопрестольной, а через неё и России?

— Того более, можно взять задачу: защита и процветание. К тому же распространение света добра и истины, само собой, — предложил Пьянов.

Братья одобрительно примолкли.

Анатолий Львович нерешительно нарушил внезапную тишину:

— Господа, если каждый выкупит по участку земли в намеченном месте… Я уж продумал всю систему. Послушайте! — воскликнул он, воодушевившись. — Перво-наперво определяем места с особой вибрацией… На них строим дома со специальными помещениями для проведения мистического ритуала — «святилищами». Туда должен быть принесён предмет, обладающий особым магнетизмом. Однако предметы не должны находиться там постоянно. Для хранения предметов, наделённых особой силой, а также веществ, книг строим ещё дома с тайниками. Те должны располагаться, наоборот, в «спокойных» местах, где тихо, так скажем, лишних вибраций нет, нет ничего особенного. Когда же нужно провести особый ритуал — допустим, для усовершенствования общественного устройства…

— Эк куда хватили! — улыбнулся Болотин.

Но другие участники тесного кружка попросили:

— Пусть продолжит!

— Так вот, ежели требуется провести обряд, помещаем особые предметы в особых местах — и проводим во всех единовременно один и тот же ритуал. Единовременно во всех точках особой силы! Понимаете?

Болотин видел одобрительное выражение на лицах соратников — даже тех, кто участвовал в неудачном опыте с Брюсовым эликсиром. Странно! Опыт этот должен бы охладить пылкие головы и отвратить от любых попыток основывать серьёзную деятельность на магнетизме, вибрациях и прочих неизученных наукой материях. А ведь Никита Ильич и сам не вполне освободился от веры в чудесное.

Он не забыл и золотого свечения, виденного собственными глазами, и внезапного прилива сил, и того странного обстоятельства, что ни один из его отряда плохо обученных ратников не был серьёзно ранен и не был убит в кровавом Бородинском сражении. Гораздо более того! Он впоследствии собрал свидетельства других участников действа в Брюсовой башне[1]. Те тоже ощущали себя будто под защитой. Ни один из братьев, принимавших участие в ритуале, не был даже оцарапан пулей в Бородинском сражении, их солдаты избежали гибели и тяжких увечий. Удачливость подразделений, которыми командовали те, что накануне битвы собрались в Брюсовой башне, вошла в легенды. Болотин прежде много размышлял, отчего же оберег достался людям, хотя все помыслы их были направлены лишь на охранение Первопрестольной столицы, а она между тем пала, была поругана и уничтожена в очищающем огне?

После знакомства с истинными вольными каменщиками решение загадки, совершенно неожиданное, представилось Никите Ильичу. Конструкция башни! Нарочно ведь собрание тогда проводилось именно в Сухаревой башне. Не только в память о Брюсе, но также ради зала с потолком, повторяющим очертания крыши, уходящим вытянутой своей серединой в небо. Предполагалось, что испарение эликсира просочится сквозь оное острие. Однако золотой пар не вышел наружу. Отчего? Ответ был до очевидности прост, лежал на поверхности: самый верх крыши следовало предварительно вскрыть! Ежели ты пользуешься для произведения духовного действа материальным носителем, то надобно обеспечить и все материальные условия с возможной тщательностью!

«Чудо в Сухаревой башне было самым что ни на есть подлинным. Никто не знал достоверно, как провести ритуал, оттого-то дело