— Я тебя защищаю, делаю то, на что у тебя не хватает духа, — с улыбкой произнесла Глория. И добавила: — Как всегда.

— Как всегда… — Он подошёл к борту и вцепился в него обеими руками. Продолжая смотреть на удаляющийся Швабург. И спросил минут через пять: — Куда мы плывём?

— Ты говорил, что потребуется отпуск, — напомнила Глория.

— Возьми курс на какой-нибудь тёплый пляж.

— На какой именно?

— На твоё усмотрение. — Кандинский стоял спиной, но Жене показалось, что он всхлипнул. — Ты сильно меня расстроила, сестрёнка. Очень-очень расстроила.

А может, это плеснула вода — громко и грустно.

И его плечи дрожали, потому что… волны.

* * *

Если бы дверь оказалась завалена, у Шанти наверняка случилась истерика.

Самая настоящая. На десять баллов по пятибалльной шкале. Девушка чувствовала её приближение и знала, что достаточно лёгкого толчка, чтобы лавина сорвалась, погрузив её, пусть и ненадолго, в безвременье психоурагана. К счастью, лёгкого толчка хватило, чтобы дверь отворилась, истерики не случилось, Шанти осторожно выглянула наружу и осмотрела улицу.

По засыпанной обломками мостовой ходят ошарашенные люди, кто-то плачет, кто-то стонет и зовёт на помощь, кто-то пытается помогать: неумело перевязывает раны или пытается освободить тех, кто оказался под завалом. Летают дроны, однако пользы от них нет: сейчас людям могут помочь только люди. Но главное — не слышно выстрелов и взрывов, потому что видны вертолёты и зелёные дроны, зелёные и нежно-голубые дроны принадлежат военным, в Швабург вошла армия и бунт закончился — сражаться с профессиональными солдатами не станет ни один здравомыслящий уголовник, у военных нелетального оружия нет, они будут стрелять сразу, причём не чтобы напугать, а чтобы убить.

Бунт закончился.

Город замер и начинает осознавать себя картиной Кандинского. Холстом, на который грубыми, грязными мазками нанесли смерть, разрушение и тлен. И смыть эти краски бесследно у города не получится.

Когда Кандинский взорвал второй небоскрёб — тот, в котором размещалось секторальное отделение Департамента социального согласия, Шанти была от него довольно далеко. Ушла не потому что почувствовала опасность — ей просто стало противно находиться там, где она… Где она провела не одну ночь с любимым мужчиной. Где ей было настолько хорошо, что она чувствовала себя счастливой. Где её грубо использовали… И когда за спиной стал рушиться небоскрёб, Шанти не удивилась. Ей стало очень горько. На губах появилась презрительная усмешка, но Шанти не удивилась: быстро обернулась, чтобы убедиться, что слух не подвёл и дом действительно рушится, и бросилась в оказавшиеся поблизости ворота подземного гаража. Но не остановилась, побежала по нему, опасаясь летящих через ворота обломков — в эти мгновения Шанти чуточку запаниковала — наткнулась на какую-то лестницу, поднялась по ней, прислушалась и когда поняла, что небоскрёб рухнул, а другие, вроде, не собираются — вышла на улицу.

Она не видела, что основные взрывы прогремели у основания здания, уничтожая базу Департамента социального согласия, но по тому, что осталось от небоскрёба, поняла, что не выжила бы. Никаких сомнений, не выжила бы даже на втором нижнем уровне — здание уничтожили профессионально.

Шанти это поняла и остановилась, почувствовав, как её наполняет дикая, первобытная ярость. Ярость, превосходящая всё, что она чувствовала до сих пор. Ярость оскорблённых чувств. И ярость оскорблённого мироощущения: одним ударом террорист продемонстрировал девушке зыбкость её Вселенной, составленной из единиц и нулей, всего современного устройства, всего того, во что Шанти искренне верила. И ни улучшенная защита, ни более надёжные ключи не помогут вернуть утраченное чувство безопасности, не помогут избавиться от неожиданно пришедшего понимания, что Цифра покоряет только тех, кто согласен покориться.

Её прежний мир обрушился вместе с небоскрёбами Швабурга, и Шанти… Шанти услышала крик, повернулась, увидела человека, ногу которого прижал обломок стены, поправила рюкзак и направилась на помощь.

Как человек к человеку.

Людмила и Александр Белаш

Депозит

Depositum (лат.) — вещь на хранении.

Когда дядя Вася начал долбить ломом по дверце банковской ячейки, Андрон растерялся.

По логике, резкие ритмичные удары соответствовали образу «тяжелый физический труд», а по месту и обстоятельствам — понятию «кража со взломом». Что выбрать к исполнению?

Для пробы Андрон запел в негромком фоновом режиме:

— Эх, дубинушка, ухнем! Эх, зеленая, сама пойдет! Подернем, подернем!

Следует найти в трек-листе созвучие происходящему, добиться резонанса с настроением людей. Люди чают, а ты их чаяниям способствуешь, ориентируешь на достижение цели.

— Клиент с талоном В25, пройдите к окну номер семь, — вмешался нежный голос экосистемы.

— Англичанин-хитрец, чтоб работе помочь, изобрел за машиной машину!

— Бац! Бац! бух! бамс!

— Как холодно дует ваш кондиционер, — пожаловалась полная дама девушке в аккуратной форме банка «Три Ока». — У меня спазма от него! Можно выключить?

— Сейчас приглашу старшего менеджера.

— Я задыхаюсь. Ингалятор дома забыла. Астма, понимаете? Ох, ох!.. Сссс! Хххх!

— БУМ! БУМ!

— Тут есть аптечка?

— Закрыто? Ремонт? — озираясь, застыл в дверях входящий.

— Заходите, это рабочий момент! — поманили его дружески. — Там ячейка отказала.

— Через банкомат оплата не проходит, — подошел к девице-консультанту Витя с деньгами в руках.

— Но настанет пора, и проснется народ! Разогнет он могучую спину!

Включился фильтр «подозрительный контент», и Шаляпин вылетел из трек-листа в папку «Материалы для экспертной оценки».

— Дайте женщине воды!

— Какой у вас платеж? — в смятении от всего вокруг, девушка старалась дежурно улыбаться и соблюдать предписанный речевой регламент. А то вдруг не то ляпнешь!

— Коммунальные. Ток, газ, отходы, вода, телефон.

— Возьмите талон.

— Поможете?

Дополнительный офис «Три Ока» включал предбанник с банкоматами, операционный зал и отдел ячеек. Близился день платежей по ЖКХ; люди и сидели, и стояли, а тут вдруг заело ячейку. Пришлось звать дядю Васю.

— Я вам не слесарь! — огрызался он между сериями ударов. — Я техработник, драть-разодрать! Кто мне это оплатит? Как что?

— Как сверхурочные. — Менеджер с планшетом рядом спешно набирал и отправлял на печать самое необходимое — о неисправности, о требовании клиента срочно обеспечить доступ, об отказе от претензий, — а сердитый клиент у окошка в зале читал и подписывал.

— Ждите, вас вызовут, — вручая талон, обнадежила девушка Витю.

Андрон послал запрос о правомерности наличия «Дубинушки» в листе и выбрал новую песню:

— Нас утро встречает прохладой, нас ветром встречает река. Кудрявая, что ж ты не рада веселому пенью гудка?

— «Раммштайн» давай! — крикнули динамику из зала. — «Зонне»!

Как-то между делом вырубился кондиционер. Его никто не трогал, а он — р-раз, и все. В обшитом панелями офисе стала скапливаться липкая духота. Сипела тетушка с астмой, бил