Шрифт:
Закладка:
Оба тигренка пойманы были в течение часа. После этого, отец с сыновьями отдыхали у костерка, на котором шипел и бурлил чайник. Закусывая черным хлебом и свиным салом, они вели между собой тихую беседу и высказывали предположения относительно ушедшей тигрицы, при чем, говорил преимущественно отец, сыновья же почтительно слушали и отвечали на его вопросы. Собаки лежали тут же, на снегу. Большинство спало, свернувшись калачиком и уткнув морду в пушистый хвост.
«Вот подкрепимся чайком и айда за тигром! – произнес отец, отхлебывая чай из эмалированной кружки. – Ты, Никита, покрепче затягивай голову, а то неровен час вырвется и беды не оберешься! А ты, Роман, возьми веревку вдвойне, матка то здоровенная, почитай до 10 пудов! Если самец будет мешать, придется его пристрелить, а то как раз кого-нибудь задерет. Тигрятам-то, однако, дайте снежку, кабы не запалились, сердешные! Вишь, как дышут тяжело! Что-то наши запоздали с лошадьми! Надо уже быть давно! А вот и они! Легки на помине!» – воскликнул радостно старик, указывая на приближающийся обоз, из двух саней, запряженных парой коней в унос.
Возчики шли с боков, понукая усталых лошадей.
«Иван! – обратился старик к одному из возчиков, молодому видному парню, как две капли воды похожему на него, только без усов и бороды. – Живо грузите тигрят и отступайте! На станции дайте им воды! А завтра, чуть свет, обратно сюда! Мы сейчас идем за маткой. Она тут недалече! Однако повозиться с ней придется! При ней кавалер! Китайцы говорят Ван! Следы дает знатные! Почитай в полторы четверти! Весу в ем однако не менее 20 пудов! Ну, живо! Собирайтесь, детки! И по своим местам!»
Старый тигролов встал. Вытряхнул чай из своей кружки и положил ее в котомку. Молодежь между тем занялась погрузкой тигрят на сани и сборами в поход. Через полчаса все было готово.
Обоз с тигрятами по старой своей колее отправился к линии железной дороги, на северо-восток, а охотники по следам тигров – к юго-западу.
Собаки шли по следам и вскоре их лай послышался в отдалении. Хищники направились в скалистые хребты Лао-Э-Лина, темневшие своими кедровниками в вершине пади.
«Однако, самец идет с маткой, – проговорил Кузьма Вергасов (так звали старика), рассматривая следы хищников. – дело дрянь! Если собаки не отобьют матку, нам не миновать с ним битвы! Много собак пропадет! Да ничего, однако, не сделаешь! Ну-ка, наддай! Как бы этот самый Ван не увел матку дальше!»
«Ты опять табачище свое запалил! – продолжал старик, обращаясь к сыну Роману. – Когда ты его бросишь окаянного? Смотри, добра не будет! Где табак, там и нечистый!»
На замечание отца, красавец Роман добродушно улыбнулся, сплюнул в сторону, вытряхнул табак из трубки и спрятал ее в боковой карман.
Солнце перевалило за полдень. Поднялся легкий ветерок, предвещавший ночью снегопад. Тайга зашумела. Собачий лай доносился с высоты каменистого хребта. Судя по всему, звери засели в скалах. Охотники прибавили шагу и почти бежали. Впереди шел старик, за ним сыновья, которые едва поспевали. Тигры залегли на вершинах утесов, подымавшихся отвесными стенами на гребне хребта. Собаки стояли внизу и неистово лаяли, подняв морды кверху. Увидя приближающихся людей, псы заволновались, делая бесплодные попытки залезть на скалы.
«Оставайтесь здесь! – сказал старик сыновьям. – А я пойду в обход. Нет ли выходного следу!»
Никита и Роман обошли всю местность под утесами, с целью выяснить, откуда хищники взобрались наверх. Судя по следам, тигрица одна пошла на скалу, а самец уклонился вправо и направился вдоль хребта, очевидно с целью обойти их.
Вскоре с противоположной стороны утесов вышел старик и объявил, что тигрица наверху, а тигр ушел вверх по хребту.
«Живее, ребята, за дело! – проговорил внушительно отец, обращаясь к сыновьям. – Надо покончить с маткой, пока не явился Ван, тогда у нас будут руки развязаны, и мы возьмем его, мертвого или живого! Никита, бросай на скалу хлопушки! – приказал старик, – а ты, Роман, держи ухо востро и не зевай! Ну, табачник, поворачивайся и приготовь на всякий случай карабин! Не ровен час, вернется ейный кавалер! Тогда беда!»
Приказания старого охотника были немедленно исполнены. На вершине скалы, с треском и шумом, рвались хлопушки, наполняя чашу смрадом и дымом. Собаки визжали и выли от нетерпения и азарта.
Среди собак роль вожака исполняла поджарая большая белая сука Змейка. Ей подчинялась вся свора собак и она же руководила всеми их действиями. Неповиновение влекло за собой жестокую трепку, а сопротивление-смерть. Змейка слушалась только своего хозяина, старика Вергасова, и от него получала все приказания.
Падеж кабанов продолжался и Ван чувствовал недомогание, после плотного обеда из нездорового заражённого мяса. Ему впервые пришлось питаться чумными животными; это причиняло ему нестерпимые боли в области живота. Он ослаб и настроение его было подавленное. Сонливость и желание отдыха и покоя одолевали им, когда охотники начали свое преследование. Он мог бы уйти от них, но чувство привязанности не позволяло ему бросить тигрицу и он, заставляя ее двигаться, уводил все дальше и дальше в глубину тайги.
К тигрятам он был равнодушен и не обратил никакого внимания на их отсутствие, к тому же, они были настолько велики, что мать не беспокоилась о их судьбе, предоставив им самостоятельность.
Вану надоело, наконец, это неотступное преследование со стороны человека, а неугомонный собачий лай раздражал его тонкий слух. Он решил избавиться от всего этого и уйти подальше, отдохнуть в тишине и спокойствии. Положение тигрицы его не беспокоило. Он был уверен, что на вершине утеса она будет находиться в полной безопасности. Перейдя глубокую падь, заросшую густыми орешниками, он поднялся на ближайший хребет, где залег на выступе скалы. Отсюда открывался ему хороший обзор во все стороны. Вдали виднелись утесы, куда скрылась тигрица от своих преследователей. Солнце стояло еще высоко в синем безоблачном небе и бросало свои горячие лучи на скалы и утесы. Положив голову на лапы, Ван задремал и страшный сон приснился ему. Он видит себя окруженным со всех сторон людьми-великанами. Они душат его своими длинными
