Шрифт:
Закладка:
— И все из-за меня, — Милана заплакала.
— Вот это ты зря. Тарас действительно поехал в Воронеж, чтобы решить вопросы бизнеса. А потом уже решил заняться поисками Соболевых.
— Откуда такая уверенность?
— Шувалов рассказал подробности. Они вместе были во всех инстанциях. Дело в том, что Данила по просьбе Мамаева принял от него дела. И теперь является генеральным директором фирмы.
— Эля, мне показалось, что ты говоришь о Шувалове как-то по-особому. Я права?
Милана вопросительно посмотрела на подругу. Лицо Элины заполыхало алым цветом.
— Да ну тебя! Выдумаешь тоже. Просто мы с ним подружились. И вечерами за чаем долго беседовали. Но ты не подумай, мы даже наедине ни разу не оставались. Ведь всегда рядом был Минин. Так что…
— Да ладно, что ты оправдываешься, — впервые улыбнулась Милана. — Я очень даже рада за тебя. А вдруг это судьба.
— Вот еще. Завтра уеду, так он и не вспомнит обо мне.
— А тебе бы хотелось, чтобы вспомнил? Только правду.
— Ну да… Только ведь я ничего не знаю о нем. Вдруг там полно скелетов в шкафу.
— И что? Я тоже ничего не знала о Тарасе. Но это не помешало мне полюбить его. А теперь, услышав, сколько он пережил, я только крепче прониклась к нему сочувствием и состраданием. И это никак не умаляет моих чувств.
— Мила, мне кажется, это пустой разговор. Данила мне нравится. Но это не значит, что он испытывает то же самое ко мне.
— Наверное, ты права. Но я надеюсь, что все у вас сложится.
— Не знаю. Ладно, Миля, я поеду. Держись. И помни: чуть что — к Шувалову. Он поможет.
— Поняла. За меня не переживай. Главное, чтобы Тарас скорее стал прежним. Кстати, ему, наверное, придется сбрить бороду. Пучок на подбородке выстригли, чтобы обрабатывать рану…
— Ничего, борода отрастет. Это не самое страшное.
— Согласна. Но он, наверное, расстроется…
Милана вспомнила, что именно борода отпугивала ее поначалу. И как она мечтала уговорить Тараса сбрить ее. А еще — как щекотно было целоваться.
— Действительно, если бы проблемы с бородой были самыми страшными, — подумала она, глядя вслед Элине, удаляющейся по больничному коридору.
Глава 41
Разговор с матерью, которая позвонил в клинику уже поздно вечером, не предвещал ничего хорошего.
— Милана, что у вас там происходит? — голос был взволнованный и недовольный. — Мы тут переживаем, а вы молчите. Аглая Ивановна совсем измучилась от неизвестности. И я была вынуждена рассказать про аварию.
— Мам, зачем? Не надо было. У нее ведь больное сердце.
— А у меня, получается, нет сердца?! Почему ты не звонишь?!
— Мамулечка, дело в том, что изменений пока нет. А в общих чертах я тебе рассказала. — В голосе Миланы чувствовалась внутренняя усталость и отсутствие энтузиазма.
— Что, так-таки никакого улучшения?!
— Не совсем чтобы никаких. Тарас уже встает с постели, сам кушает, обслуживает себя. Но по-прежнему не реагирует на меня и не разговаривает. Поэтому и не звоню, похвастаться нечем.
— Миля, а что если это навсегда? — Рената Афанасьевна внутренне вся напряглась. Не хотелось волновать дочь, но и не задать волнующий вопрос не могла.
— Мама, прекрати. Не надо меня накручивать. Я и так себе места не нахожу.
— Доченька, подумай хорошо, надо ли тебе оставаться там? Может быть, ты уедешь? Ведь есть же в клинике медперсонал.
— Есть, мамочка. Но я останусь. И вообще, как ты себе это представляешь? Получается, если Тарас попал в беду, надо его бросить?
— Почему сразу бросить? Принимать участие можно, не только сидя у его постели.
— И как же это?
— Ну… нанять сиделку, например. В конце-то концов, у него есть родная тетя. Могла бы позаботиться о племяннике.
— Мама, как ты можешь! Она ведь твоя подруга. И не в том нежном возрасте…
— При чем здесь возраст? Она не бедный человек, а со средствами можно обеспечить Тарасу надлежащий уход без того, чтобы отрывать тебя от работы.
— Мам…
— Что «мам»? Ты ведь все можешь потерять из-за этой аварии!
— Послушай, мама, если ты не прекратишь меня накручивать, я отключу телефон. А что до бизнеса, то у меня работают надежные люди. Они прекрасно справляются и без меня. К тому же, я держу все под контролем.
Они помолчали, стараясь не довести разговор до точки кипения.
— Как Артемка, как вы там справляетесь, — заговорила первой Милана.
— Тема хорошо. Да и мы не бедствуем. Кстати, о Соболевых ничего нового?
— Нет. Мне как-то не до них. Шувалов пытается разыскать их, но пока безуспешно. А от них самих нет вестей?
— В том-то и дело, что тишина. Как вы уехали — ни одного звонка. Бросили ребенка, и дела им нет до него. Ох, Миля, попала ты… Ребенка на тебя повесили, Тарас тоже на твоих руках. Как выпутываться будешь?
— Мама, я подумаю об этом после. Сейчас важно, чтобы к Тарасу вернулись память и речь. Держитесь там. Я буду звонить…
Отключив телефон, Милана долго сидела, думая о разговоре с матерью:
— Да как она может только представить себе, что я брошу Тараса в таком состоянии. Раньше так настойчиво пыталась сосватать нас, а теперь… Конечно, он сейчас беспомощный. Зачем нужен ее дочери такой муж. Да и не муж даже пока.
Да, пока… Но это ничего не значит. Я вытащу его, и мы будем вместе. Мы будем счастливы всем невзгодам назло.
Восстановление всех жизненно-важных функций очевидно. Значит, как утверждают специалисты, мозг тоже скоро активизируется. Важно верить в это и быть всегда рядом.
Задумавшись, Милана не заметила, что в палату вошел врач.
— Мне надо поговорить с Вами, — проговорил он, почему-то не глядя ей в лицо. Зайдите в кабинет минут через пять.
Милана вздрогнула. Что-то в его голосе настораживало.
Она кивнула и, взглянув на спящего Мамаева, вышла вслед за врачом.
— Присаживайтесь. Я обязан поставить Вас в известность, что курс лечения пациента завершен. Физически он вполне здоров. Поэтому держать его в клинике нет оснований.
— Но как же…
— Понимаю, что Вас тревожит. Да, он пока не вспомнил ничего и не разговаривает. Но восстановление этих функций может оказаться очень длительным. Вряд ли имеет смысл находиться все это время в стационаре. Конечно, я пропишу ему курс лечения, на месте необходимо будет посещать сеансы психотерапевта. Но домашняя обстановка может подействовать на него намного эффективнее, чем больничная палата.
— Это значит, Вы его уже выписываете?
— Не прямо сейчас. У Вас есть время, чтобы
