Веселеньким плакатом встречает тишайший Марик школьного друга Артема!

Собственно, не одного Токмарева, но всяк сюда входящего…

Глянцевый лист бумаги крепился на второй двери с внешней стороны, а также и такой же на стене в прихожей.

То есть вздумай посторонний вскрыть двойные двери юдинской обители, первое, на что упадет взгляд еще на «полпути», — dead serious здесь, усек?!

А если тот посторонний не усек, продолжил проникновение внутрь, то гляди, посторонний, второе тебе предупреждение, вот оно, на стене, как вошел: dead serious! не влезай, убьет!

Второе, оно же последнее. В обители — не китайцы: сто сорок пятое последнее предупреждение, за которым — сто сорок шестое… В обители — Марк Борисович Юдин (да уж, не китаец!). И не обессудь, посторонний, сам напросился…

МЦ-21, гладкоствольный карабин. Двенадцатый калибр, пять патронов… Нарезное оружие понадежней-поубойней, но для его получения требуется пять лет охотничьего стажа. Тишайший Марик — не охотник. Но убить убьет, не моргнув глазом, не взмахнув пушистыми ресницами. Он не психопат, не рецидивист — справочка имеется, без нее в лицензии отказали бы. Просто самозащита, посторонний, просто самозащита! Гражданин РФ нынче не только имеет абстрактное право, но и может… чисто конкретно.

Токмарев — не посторонний. Надеется, что для Марика он по-прежнему не посторонний. Дружили… Вот по старой дружбе и решил навестить, поболтать… и дело одно есть…

«Дело одно» — в свете (точнее, во мраке) текущих событий отодвинулось на второй-третий план.

Забраться бы в надежную берлогу, пересидеть-поразмыслить… Нет, предварительно часика на четыре отключиться и лишь после этого поразмыслить. Ночь бессонная, ум болит… И желудок пора бы ублажить. Перепринципиальничал на тещинской территории — теперь кишки пищат, топлива требуют.

Доморощенные гамбургеры, чизбургеры — этого добра, конечно, на каждом углу… Называются иначе, во избежание обвинений в продовольственном пиратстве: в Питере — петербургеры, в Сосновом Бору — сосновобургеры?.. сосновоборгеры? Не суть. Котлета с хлебом и котлета с хлебом. В каждом киоске (ООО «Одессей») навалом. Но…

Не в принципе загвоздка — дескать, от «Одессея» не приму! От жены, пусть косвенно, не приму! Хотелось не на ходу куском давиться, а сесть по-домашнему, горячего принять, а то и горячительного…

Юдинские родичи всегда были хлебосольны.

«Накормим хоть слона!.. Мам, а как насчет больших голодных волков?»

З-з-задолбала реклама! Больше нечем, видите ли, угостить больших голодных! в доме шаром покати! жрите маргарин «Дельми» ложками!

В доме Юдиных всегда были рады накормить больших и голодных, как волки, друзей Марика — Токмарева, Гомозуна, Чепика, Гречанинову… Катюху то есть. (Катюху в особенности — неравнодушны были мариковские предки к Гречаниновой. Виды на нее имели? Возможно. Вдруг индифферентный к слабому полу сын наконец-то прозреет: ай, какая!) Накормить, да. И не маргарином. Рыба-фиш — как минимум. И что за рыба-фиш! Максимум!.. При том, что от номенклатурных деликатесных пакетов по приказ-наряду Юдины сразу и наотрез отказались:

— Борис Натанович! Вам положено! Люди вас не поймут, Борис Натанович!

— Какие именно люди?

— Наши люди, Борис Натанович, наши.

— Ваши пусть понимают в меру отпущенных умственных способностей, а нам ЭТОГО не надо. Заберите, пожалуйста. Клара, что в «Балтике» взять? Картошка есть? Тогда я — минтая?

— Что вы стараетесь доказать, Борис Натанович?

— Абсолютно ничего. А вы?

— Знаете, ни занимай вы в НИТИ ту должность, которую занимаете, мы бы подумали, что…

— Знаю. Думайте что угодно. Ход ваших мыслей мне понятен. Вы закончили? До свидания. Заберите, заберите ЭТО…

…Тем не менее у Юдиных всегда было вкусно. Даже в наихудшие времена. Из дерьма — конфетку. Ну не конфетку, но фирменную рыбу-фиш. «Большие-голодные» повадились к Юдиным отнюдь не потому, что в собственных семьях содержались на скудном пайке, — семьям Токмаревых, и Гомозунов, и Чепиков, и Гречаниновых, в силу занимаемого положения, тоже положены деликатесные пакеты по приказ-наряду, и они от этой льготы не отказались. Просто у Юдиных — атмосфера… Кстати, «большие-голодные» появлялись у Марика не с пустыми руками, а с теми же извлечениями из деликатесных пакетов: тут у нас кое-что… но насчет приготовить — пас! А, Клара Гедальевна? Что ж… Не власть имущая подачку кинула, друзья сына принесли, сами и скушают…

Последний раз Артем был у Юдиных аккурат в наихудшие времена. С Олежеком Гомозуном, помнится. Столкнулись в «Прибалтике» (sic! продуктовый магазин — «Балтика», рядышком — винно-водочный с отдельным входом. В народе окрещен — «Прибалтика») в очереди за неизвестно чем — а что выбросят, за тем и стоим, но пока не выбросили: «Артем! Какими судьбами?! — Да вот. А ты-то?! Я уж думал, ты в Бор дорогу забыл! — Да вот…»

В девяностом?

В девяностом — Баку. А он тогда вернулся из… ч-черт, «горячих точек» расплодилось — не упомнишь.

Аккурат перед гайдаровской шоковой терапией. (Еще вопрос, от чего больший шок! Новые цены на продукты питания, которые есть? Или старые цены на продукты, которых нет?)

В магазинах категорически пусто. Хоть продавцов продавай — на прилавках расселись, понимаешь!..

— Да-а-а, а вот у Марика раньше…

— А давай нагрянем? Проведаем.

— Неудобно. У нас с собой — ничего.

— Неудобно презерватив через голову надевать. О, Артем! Шутку хочешь? Отвратную, зато смешную.

— Нет.

— Короткую!

— Нет.

— Значит, слушай… Пошли, пошли! По дороге расскажу. Что ты застыл?! Нам нечего терять, кроме своих очередей.

…И у Юдиных Артема и Олежека Гомозуна приветили прежней (на вкус — прежней, времен свежего карпа) рыбой-фиш. Пусть мир рушится, но традиция устоит. Из какой именно рыбы в период всеобщей голодухи стряпалось блюдо — не суть. Суть — традиция. Фиш это, фиш!

Правда, Гомозун не удержался и — ради красного словца не пожалеешь и рыбу-фиш — обозвал ее: марамойва! Каламбурчик, впрочем, восприняли благосклонно, с непроизвольным «ха-ха» и без задней мысли. Гомозун же пошутил, не отсутствующий Чепик! Об отсутствующих — или хорошо, или ничего. А Гомозуну можно. «Я космополит на уровне подсознания — произнося «еврей» я не понижаю голос, как подавляющее инстинктивное большинство!» Известно — Гомозун. И, кстати, угадал — мойва.

Токмарев сейчас не отказался бы от марамойвы — то бишь от любой рыбной мусорной мелочи (корюшка вот пошла…), но состряпанной Кларой Гедальевной.

И Марика собственной персоной повидать не отказался бы.

Лишь бы Марик (непроизвольное «ха-ха») не отказался.

«Он из Инте’йнета к’йуглосуточно не вылазит».

В японских психбольницах коек не хватает — новоявленные больные гуртом валят. Диагноз — «техноголизм». Увлечение Интернетом, потеря интереса ко всему остальному. Ночи напролет у компьютера, модемные послания виртуальным приятелям… Специалисты утверждают: единственное лекарство — увеличение контактов и количества разговоров с