коленом левой ноги, куда-то поддых противника, отчего сингапурец задохнулся, чуть отстранился от меня. Я не стал его хватать, хотя можно было задержать противника, рвануть на себя и гарантированно добить коленом в лицо или в живот. Ладно, пусть живет.

Вместо этого я ушел от беспорядочных боковых ударов Нинга, наклонил голову и ударил в ответ. Локтями, снизу вверх, одновременно защищая свою голову.

Без разницы, куда попаду, главное ударить. Локти слишком сильные, они как железные палки, даже просто задеть противника — это уже успех.

Я ударил раз, два, три раза. Один раз сильно, и один раз просто чиром. Но и этого хватило, чтобы рефери вмешался между нами и разнял, пронзительно вопя: «Ямэ! Ямэ!».

Мы встали друг против друга, снова в боевые стойки. Нинг тяжело дышал, а я чувствовал себя относительно свободно и спокойно.

Скула у противника налилась красным цветом и стремительно опухла, из носа потекла кровь. Так, вот и пошли первые раны.

Рефери спросил у Нинга, сможет ли он продолжать бой и тот кивнул, не сводя с меня ожесточенного взгляда. Да он скорее съест свою куртку без соли, чем отступит сейчас. Рефери осмотрел его лицо, тоже кивнул и махнул между нами рукой.

— Хаджиме!

В этот раз Нинг не стал атаковать безрассудно. Нет, он выжидал и думал о том, как бы снова атаковать меня молниеносно. Сейчас я опережаю его на один балл, счет два-один, но с учетом его скорости это преимущество может испариться в одну секунду.

Я так думаю, он теперь будет пытаться побить меня по очкам. Все что ему надо, это попробовать быстро побить меня. А мне надо заработать всего лишь один балл.

Мне, наоборот, надо идти вперед, потому что я заметил, что Нинг не очень хорош в близком бою. Вот почему я сделал финт рукой, потом атаковал мае гери и затем добавил снова рукой.

Нинг был готов к атаке. Он отбился, ушел назад и в сторону, стараясь, чтобы я не очутился рядом с ним. Потом атаковал сам.

Удар ногой, очень быстрый. Как в самом начале боя. Правда, в этот раз я успел отреагировать. Отбил, и тут же огрызнулся мае гери в грудь противника.

Да так, что пробил его оборону. Нинг не удержался и снова упал. Это же гарантированный балл. Я остановился, ожидая, что ударит гонг и рефери объявит меня победителем.

Нет, какой там. Рефери даже не остановил бой. Нинг поднялся, помахал руками, показывая, что с ним все в порядке снова встал в стойку.

Я удивленно посмотрел на судей. Эй, что это значит? Я же получил еще один балл, бой выиграл, какого дьявола вы продолжаете? И тут же заметил, что судьи шепчутся между собой, один из них наклонился к главному, а тот слушал и кивал.

Вот дьявольщина. Они что, не видели моего удара. А что же тогда рефери? Какого черта он молчит, словно воды в рот набрал?

Но рефери не молчал.

— Хаджиме! — крикнул он.

И тогда Нинг рванулся ко мне и атаковал. Сразу ногами, опять быстро, йоко гери, в голову. Я ушел чуть назад, отбил его удар, тогда Нинг добавил йоко гери в корпус. Я снова отбил и получил третий удар.

Опять в голову, очень быстро, да так, что я не успел отреагировать. Но в этот раз рефери уже был наготове и тут же воскликнул:

— Ваза ари! — и теперь, черт подери, счет сравнялся. Два-два.

Теперь Нингу осталось вырубить меня еще один раз. А при таком явном засуживании я очень вероятно проиграю. Меня может спасти только явный нокаут, причем в самое ближайшее время.

Так, сейчас он снова атакует ногами. И имеет все шансы выбить себе третий балл и выиграть бой. Чтобы такого не случилось, я рванул вперед.

Отбил новый йоко гери, буквально на ходу, подскочил вверх, ударил коленом. Согнутую ногу при этом выкинул вперед, в направлении головы Нинга.

И удар получился замечательный. Потому что я до этого почти никогда таким не пользовался. Вогнал колено в голову противника. Попал ему в верхнюю часть головы, выше правого глаза.

Нинга от удара откинуло назад. Он упал на маты с громким шлепком и уже не шевелился.

Хм, пожалуй, со злости и от тревоги за исход боя, я ударил противника слишком сильно. Но очень уж напрягли меня все эти тайные движения с засуживанием.

Рефери оттеснил меня в сторону, сам бросился к Нингу и проверил его состояние. На маты забрался пожилой доктор в халате и с чемоданчиком в руке.

Быстро послушал пульс Нинга, проверил его сердцебиение, дал ему что-то понюхать, отчего мой соперник сразу зашевелился. Ему помогли встать и увели с матов.

Надо же, как здесь все происходит жестко, вот уже который бой обходится для противника, чересчур дорого. Если так пойдет дальше, не обойдется без переломов и ухода в кому для самых неудачливых бойцов.

Я выждал, когда рефери объявит меня победителем, потом поклонился судьям, но при этом пристально глядел им в глаза. Что же получается, ребята, вы меня тут потихоньку гасите, предлагаете теперь выигрывать нокаутом, чтобы вы не смогли меня засудить?

Судьи не отводили от меня взора. Я поклонился рефери, зрителям, которые тоже оглушительно хлопали и свистели. Ладно, посмотрим, удастся ли вам протащить ваше решение.

Я сошел с татами и первым делом отправился к Щепкину.

— Ты видел? — спросил я. — Они устроили всю эту комедию.

Щепкин кивнул.

— Я буду подавать жалобу. Пусть знают, что мы не будем молчать в тряпочку. Ты видел, что они устроили?

Ладно. У меня уже есть опыт. Жалобы иногда помогают, иногда нет.

Полезны жалобы разве что только в том плане, что мы показываем свою способность постоять за себя. Типа, что нас нельзя просто так топить, безнаказанно и спокойно.

Чтобы успокоиться, я отправился медитировать. Посмотрел на время и увидел, что уже полдень.

Надо же, как быстро все пролетело. Я даже не успел опомниться. Поискал глазами Эмили, но она уже убежала по делам.

Поединки продолжались все также, зрители шумели и кричали, реагировали на каждый удачный удар. Стены стадиона сотрясались от воплей.

Я отправился в раздевалку, решил посидеть спокойно на лавочке в позе лотоса. Народу тут почти нет, только неподалеку сидел чернокожий атлет в грязной каратеги.

Судя по всему, он проиграл, потому что сидел с опущенной головой, глядел вниз и чуть ли не плакал от огорчения. Хотя я вроде бы не видел, когда он выступал. Я не стал лезть к нему с утешениями, тут такое дело, что каждый сам должен разобраться со своими чувствами.

Сам сел неподалеку в позу лотоса. Причем колени развел далеко в стороны.

Сосредоточился на дыхании. Глубоко вдыхал и выдыхал. Считал каждый вдох. На сорок пятом вдохе в раздевалку вошел Ромов.

— Ты где ходишь, Ермолов? Пошли туда скорее. Там сейчас опять проклятый Коста выступает. Не хочешь посмотреть? Ты же просил предупредить.

Ну что же. Делать нечего. Я открыл глаза, осмотрелся. Давешний негр уже ушел, в раздевалке никого.

Вздохнул.

— Хорошо, спасибо. Сейчас подойду.

Да, я специально просил позвать, когда будет выступать Коста. Надо знать соперника в лицо. Знать его фишки, приемы и уловки. И для этого придется следить за его боями.

Я вышел из раздевалки. Подошел на свободное место неподалеку от татами.

Ничуть не удивился, когда увидел, что противником Косты поставили как раз того негра.

Это боец из Кении, вроде бы сильный и быстрый. Зовут Абрам Кируи.

Но почему-то он грустный, как будто заранее приготовился к поражению. Неужели у Косты такая грозная слава, что его будущие противники теряют боевой дух еще до поединка? Или у Кируи стряслось что-то еще?

Впрочем, это никого не интересовало. Оба бойца вышли на татами. Коста, как обычно подпрыгивал на месте и сверлил противника глазами.

А Кируи молча стоял на месте. Волосы у него густые и длинные, собранные во множество мелких косичек и сейчас кениец глядел в пол, не поднимая глаз.

Где его тренер, как можно выпускать такого потерянного бойца на поединок? На месте сенсея я бы не рискнул отдавать подопечного на растерзание. А в том, что сейчас произойдет бойня, сразу понятно по кровожадному взгляду Косты.

— Хаджиме! — крикнул рефери после соблюдения всех