Шрифт:
Закладка:
Я улыбнулся и посмотрел на девушку. Она тоже повернулась ко мне и слегка улыбнулась.
— Я исцелился чудесным образом.
Эмили ткнула меня кулачком в бок и протянула белый прямоугольничек плотной бумаги с золотистой надписью посередине.
— Увидимся вечером, боец. Вот моя визитка. Я обещала ужин, и я это сделаю.
Развернулась и ушла. Ромов стоял неподалеку, сразу за ней, он заметил визитку и беззвучно похлопал ладонями.
Я вздохнул и спрятал визитку в кулаке. В каратеги нет карманов, надо будет потом положить в сумку.
На татами Жак и Ковалев устроили настоящую мясорубку. Жак снова начал атаку, вплотную сблизившись с нашим бойцом и атаку его в лицо ударами уракен учи, то есть перевернутым кулаком.
Ковалев ставил блоки шуто учи и под конец умудрился схватить руку противника. Тут же сразу контратаковал йоко гери в область солнечного сплетения противника.
Жак не обратил внимания на попытку, сам продолжил атаку, схватил левой рукой Ковалева за ворот, потянул на себя, а правой рукой нанес нуки тэ, то есть удар рука-нож, прямо в горло нашего бойца.
Судя по всему, ударил очень сильно, потому что Ковалев тут же прекратил сопротивляться, схватился за шею обеими руками, захрипел и выпучил глаза. Вашу налево, разве такие удары не запрещены регламентом?
Рефери сделал вид, что все в порядке, только поднял руку, а Жак продолжил атаку. Отпустил Ковалева и снова ударил, только уже кулаком в лицо.
Нанес ой цуки, прямой удар с длинным подшагом вперед. Движение тела, тем более такого мощного и крупного, дает дополнительную силу.
Шаг вперед Жак сделал сзади стоящей правой ногой. И поэтому атаковал правым кулаком. Голень и нога при этом обгоняет колено, стопа на носке. Вес тела переносится на правую ногу. Получился тяжелый пробивающий удар в лицо.
Любому другому такой удар расколол бы череп на две части, но грузный Ковалев все еще сопротивлялся. Он успел подцепить ногу Жака, пытался его толкнуть назад, а француз продолжал лупить кулаком в голову нашего бойца.
Я закричал:
— Блок и в сторону, Саша! — но Ковалев вряд ли меня слышал.
Он отступал назад под напором Жака, беспомощно поднял руку, пытаясь защититься. Из носа хлынула кровь, левая щека тоже расцарапана, а зрители пришли в полный восторг и продолжали выкрикивать имя француза.
Наконец, последним ударом Жак добил Ковалева и тот повалился на маты спиной вниз. Не удержался, перевернулся боком и скатился с татами.
Рефери подбежал и оттащил Жака назад, а тот пошел кругами по татами, воздев руки высоко вверх.
— Вот гнида, он же выиграл запрещенным приемом, — сказал Щепкин. Он стоял рядом со мной справа, сложив массивные руки на груди и хмуро смотрел на Ковалева, пытавшегося встать и взойти обратно на татами. Кровь с лица капала на маты. — Но это никого не волнует, черт подери.
Угрюмый Филатов отправился к президиуму, но я знал, что спорить бесполезно. Судьи должны обеспечить победу одного из французских бойцов, это как дважды два. Легче прошибить кулаком бетонную стену, чем заставить их поменять решение.
Вместо этого я снова отправился медитировать. Чтобы достичь полной концентрации, я прибег к технике йогов. Давно уже не практиковал, но сейчас почувствовал, что надо изгнать из организма злые мысли и пораженчество.
Дышать нужно через нос. Я сел на поперечный шпагат на скамейку и выставил руки перед собой ладонями вперед. Большие пальцы соединил между собой.
Втягивал воздух через ноздри, дышал медленно, наполняя легкие кислородом. Иногда я выпячивал живот вперед, раздвигая нижние ребра, грудную кость и всю клетку. Потом втягивал живот, давая легким опору и наполняя воздухом.
Весь цикл я делал за две секунды. Потом задерживал дыхание на четыре секунды. В конце вдоха понимал ключицы, чтобы воздух проникал в самую верхнюю часть правого легкого.
Затем я расслабился. Выдыхал только половину всей порции воздуха и медленно дышал оставшейся, сохраняя ее в себе. Сделал десять таких вздохов и выдохнул оставшуюся половину, снова очищая легкие.
Впереди предстояло еще три комплекса упражнений. Самых разных, которые, по словам моего учителя из прошлой жизни Мацумуры, помогали обрести психическое здоровье и сконцентрироваться на цели.
Но в раздевалке хлопнула дверь и раздались шаги. Я сосредоточился на дыхалке. Вошедший человек остановился рядом и хлопнул меня по плечу. Это опять оказался Щепкин.
— Вставай, чудо-юдо ты наше. Всех бойцов вызывают на татами. На сегодня соревнования закончены.
* * *
Ровно в девять часов и тридцать три минуты Эмили Шевре вошла в ресторан «Montparnasse 1900», одно из лучших и старейших заведений Парижа.
Свидание с русским она назначила на девять часов, но специально опоздала на полчаса, чтобы соблюсти все правила и обычаи. Пусть ждет. Томится в собственном соку, доходит до нужной кондиции.
Перед входом стоял высокий породистый привратник в красной ливрее с золотистым париком и белыми лайковыми перчатками. Он приветливо улыбнулся посетительнице и галантно открыл дверь из дуба со стеклянными вставками.
Эмили вошла внутрь и огляделась. Ну, где же этот русский, надеюсь, он нашел заказанный столик и уже позеленел там, сидя там в ожидании девушки?
Навстречу выпорхнул официант, молодой итальянец с неизменной улыбкой и в белоснежном фраке с бабочкой. Его звали Джузеппе и он всегда любезно встречал Эмили, хотя при этом всегда стрелял черными глазами в вырез ее декольте.
Сейчас девушка тоже одета слегка вызывающе для ресторана, в руках держала бежевую куртку из стеганой ткани. Сверху надета белая блуза, отделанная золотистыми кантами, с огромным декольте на спине, почти до копчика, с гипюровыми вставками. Снизу белая мини-юбка и туфли на широкой платформе, а на голове необычный султан с белым пером и красным рубином на ободке, располагавшемся в центре лба девушки.
Дерзкий бунтарский стиль для такого заведения, как ресторан «Montparnasse 1900». Но Эмили любила нарушать правила.
— Мадемуазель, вы просто восхитительны, — проворковал Джузеппе. — Пойдемте, я провожу вас к вашему столику. Ох, как я завидую вашему кавалеру.
Да уж, завидовал не только официант. Все сидящие за столиками мужчины тоже оборачивались на Эмили, а женщины, поджав губы, прожигали ее завистливыми взглядами. Виктор будет круглым тупицей, если упустит ее сегодня.
Девушка невесомо проплыла по ресторану. Само заведение основано еще в середине девятнадцатого века, но расцвет начался в начале двадцатого, когда владельцем стал ресторатор Эдуард Шартье. Именно он вдохновил и наполнил интерьер в изысканном стиле ар-нуво, сохранившемся до сих пор.
Снаружи фасад отделан красным, в внутри помещения украшены застекленными витринами, причудливыми зеркалами в резных рамах, длинной деревянной балюстрадой. На стенах изящные светильники с мягким светом, создающие интимный полумрак.
В свое время завсегдатаями ресторана были многие знаменитости: Пикассо, Модильяни и Скотт Фицджеральд. Сюда любили захаживать и земляки ее нынешнего кавалера — беглый противник Сталина Лев Троцкий, впоследствии убитый в Мексике ледорубом и эмигрант, писатель, поэт, журналист и переводчик Илья Эренбург, вернувшийся в СССР перед самой войной. Над столиками, где любили сидеть звезды, висели позолоченные таблички с соответствующими надписями.
Ого, ради встречи с Эмили медведь из России вырядился в темно-серый костюм в белую полоску, с черным галстуком, чередующимся с коричневыми блоками. Надо признать, что костюм очень идет его атлетической фигуре и широким плечам.
У него хватило ума и воспитания встать навстречу и поцеловать ручку. Ух ты, он даже причесал свои буйные густые волосы и слегка побрызгался одеколоном. Чуткий носик Эмили сразу почуял шипровый аромат парфюма «Coriandre» с нотками гальбанума и сандала. Хороший выбор.
Джузеппе отодвинул стул, принял у Эмили куртку, девушка села за столик, поправив юбку. Улыбнулась Виктору.
— Ты давно ждешь?
Ермолов улыбнулся. Эмили сразу понравилась его улыбка, еще там, во время первого поединка, когда они только познакомились.
И еще ей понравилось его непробиваемое спокойствие и уверенность в своих силах. Ее всегда влекло к таким мужчинам.
— Нормально, — ответил Ермолов. Он пристально рассматривал девушку и продолжал слегка улыбаться. — Ты девушка, тебе положено опаздывать.
Эмили тоже улыбнулась в ответ. Еще днем, когда он дрался с Жаном, она почувствовала возбуждение. Втайне загадала, что если Ермолов
