на внешние раздражения. Можно с помощью лупы сосредоточить лучи солнца на одном из листочков, и это не вызовет никакого движения. Но стоит направить концентрированный луч на черешок, как это вызовет почти мгновенную реакцию. Листья быстро двигаются и под воздействием электрического тока».

Две тысячи лет назад Плиний наблюдал это состояние временного отдыха у растений и пришел к выводу, что оно тесно связано с их чувствительностью к прикосновениям. Линней и другие авторы писали, что подобные движения листьев происходят периодически, в конце дня, и представляют собой движение вверх или вниз, пока пластинка листа не займет вертикального или почти вертикального положения. Дарвин в работе «Движение растений» писал: «Листья многих растений по ночам занимают далеко не то положение, как днем, но при этом обязательно такое, чтобы верхняя их поверхность не была обращена к зениту, и часто таким образом, что они тесно соприкасаются с противолежащими листьями или листочками. На наш взгляд, это ясно указывает на стремление предотвратить ночное охлаждение верхних поверхностей за счет уменьшения излучения. Возможно, что верхняя поверхность нуждается в защите больше, чем нижняя, так как они отличаются друг от друга и функциями и строением».

Некоторые движения билимби, индийского дерева высотой до 15 метров, были известны уже почти двести лет назад. Дарвин указывал, что его листья не только самопроизвольно двигаются днем, но и «…они двигаются также в ответ на прикосновение, будучи, что называется, «чувствительными», и, наконец, ночью они принимают положение сна. Говорят, это дерево представляет собой поразительное зрелище, когда его листочки быстро опускаются один за другим, а затем медленно поднимаются. По ночам листочки опускаются вертикально вниз и остаются неподвижными.

Поведение растения при разной освещенности наблюдалось в оранжерее, где изменяли свет. Листочек в рассеянном свете поднимался в течение двадцати пяти минут, затем был открыт ставень так, что на него упал сильный свет, и менее чем через минуту листочек начал опускаться. Опускание было осуществлено шестью этапами, то есть падениями, которые прерывались небольшими подъемами, что создавало впечатление подрагивания, так как каждое падение было больше, чем подъем.

Затем растение было снова затенено, и начался долгий медленный подъем, который продолжался до тех пор, пока в оранжерею не был впущен солнечный свет.

Описывать все подробности эксперимента нет необходимости, но, во всяком случае, его целью было доказать, что подъем и падение листочков происходили в результате увеличения или уменьшения интенсивности прямого солнечного света».

Дарвин утверждал, что такое движение у этих растений в той или иной степени происходит непрерывно как днем, так и ночью, за исключением тех случаев, когда ему препятствует постороннее физическое воздействие. Он объяснял: «Те, кому никогда не приходилось непрерывно наблюдать за спящим растением, естественно, будут думать, что листья движутся только вечером, когда они засыпают, и утром, когда просыпаются. Однако это совершенно неверно: мы обнаружили, что листья, обладающие способностью спать, не прерывают своего движения на протяжении всех суток; однако, просыпаясь и засыпая, они движутся быстрее, чем в любое другое время. То, что они никогда не бывают неподвижны в течение дня, было продемонстрировано с полной ясностью».

«Древесные змеи» аборигенов

В непроходимых лесах Венесуэлы, Бразилии и Колумбии с незапамятных времен аборигены, учиняя локальные пожары, добывают удивительные негорючие лианы, называемые «растение снов». «Существует поверье, что эти древесные змеи вождя злых духов, светясь нежным желтым светом, по ночам приманивают заплутавшихся путников, мгновенно обвивают их, душат и своими пряными ароматическими выделениями пропитывают, превращая в диковинку, под стать древнему комару в янтаре», — писал в 1916 году профессор Колумбийского университета (США) Роберт Паперны.

От него же научная общественность узнала, что жители лесов настолько боятся коварных лиан, что строго придерживаются табу — прятать новорожденных в специальных затемненных хижинах, когда жрецы приносят в поселки листья вьющихся убийц.

Впрочем, яд, в зависимости от дозы, может стать лекарством. Поэтому для лечения соплеменников жрецы долго выпаривают опасные листья, добавляя в полученный отвар смолу, соскобленную с мумий. После вторичного кипячения получается желе с приторным запахом дикой розы. Крошечного комочка достаточно, чтобы отравить человека. Но если тот же комочек растворить в тридцати литрах воды, то можно одолеть, как убедился Паперны, многие, даже неизлечимые, болезни. Причем отвар, который называют «вино мертвого человека», жрец обязан пить вместе с больным, чтобы, совершив совместное путешествие в царство мертвых, передать им болезнь, помочь выздоровевшему вернуться к соплеменникам либо, если больной пожелает, попросить дозволения оставить его там. Паперны, около трех лет проживший среди индейцев, дабы узнать, что же ощущает сделавший глоток вина мертвого человека, пошел на хитрость, притворившись умирающим. Симпатизирующий ему жрец, не мешкая, приготовил желе, но разбавил его не водой, а виски, изрядный запас которого был у американца. Четверть кружки он влил в рот Паперны, меньшую дозу выпил сам. В результате мнимый больной погрузился в мир галлюцинаций, неотличимых от реальности.

Индейские жрецы, готовящие снадобье

Вот как описывает ученый свои впечатления в книге «Виски с трупным привкусом», изданной в Вашингтоне в 1924 году: «Едва сделав глоток, я почувствовал пронизывающий холод, мгновенно сменившийся приятным теплом. Тут же обнаружил, что лежу на кукурузном поле, откуда хорошо просматриваются хижины нашего поселка. Я ждал галлюцинаций, а их все не было, как не было жреца — зачинщика рискованного опыта. Полежав немного и поняв, что сырая земля может навредить здоровью, я встал и пошел. Шел с великим трудом, кое-как переставляя будто налитые свинцом ноги. Обнаружил очевидное: в месте, где нахожусь, сила тяжести по сравнению с привычной больше в два-три раза. Дышать тоже весьма затруднительно — кислорода явно не хватает… Тут что-то сверкнуло и врезалось в землю. Я увидел клинообразный, относительно небольшой на вид, чугунный объект с круглым лазом, крышка которого была гостеприимно откинута. Я проник в его жерло, сразу почувствовав приятную легкость во всех членах. Там я увидел точно такой же объект. Проник и в него. Подобных проникновений насчитал с десяток. Но появился страх, да такой, что я истошно закричал. Меня успокоил человек, обнаженный, с серебристой кожей. Когда он тронул мою руку, я узнал в нем покойного моего среднего брата Стивена. Взяв за плечи, он развернул меня на 180°. Велел внимательно смотреть и внимательно слушать… Я поразился.

Крохотный объем вместил не менее 500 «серебряных людей». Все они были безлики, или, вернее, в безликости неотличимые друг от друга. Стивен сказал: «Они вернутся на землю вместе с тобой и будут в твоем окружении до твоего последнего часа, до