Аюр почувствовал, как заурчало у него в животе. После бабкиных каш из осиновой коры и сыроежек принесенные Светочем вкусности показались царевичу дворцовым пиршеством. Он поспешно сел за стол и уже протянул руку к яствам, но поглядел на стоящих у двери Туоли и Метту, и ему стало неловко от своей жадности.

— Садитесь, угощайтесь, — щедро предложил он. — Одному мне этого не съесть.

Невид удовлетворенно кивнул и продолжил выкладывать на деревянные блюда все новые и новые гостинцы, будто изнутри короб был куда больше, чем казалось снаружи.

— Как там, в Белазоре, после той волны? — спросил Аюр, уписывая за обе щеки пироги с нежной красной рыбой.

— Что сказать, непросто. Однако Исварха милостив. Море поднялось и затопило Нижний город, но до окрестных сопок вода не дошла. Горожане, кто уцелел, перебрались туда и теперь ставят там дома пращуров…

— Как это — дома пращуров?

— Те, что ты видел прежде, — каменные — при твоих деде и прадеде возводили арьи. Теперь эти дома все под водой. Пришлось бьярам вспомнить дедовские обычаи. Копают землянки, обмазывают глиной, а сверху настилают острую крышу на шестах. В давние времена такие дома даже из китовых ребер ставили, но сейчас охота не та, что прежде. Сверху шкуры накинут или берестой обложат — вот и дом готов.

— Котта, — вспомнил Аюр свое приключение по пути в Белазору.

Невид кивнул:

— Она самая. В середине очаг, вокруг людишки к огню жмутся.

— Так ведь зимой холодно!

— У костра терпимо. Все лучше, чем замерзать на берегу. Зима пройдет — те, кто ее переживет, бревенчатые избы выстроят. Прежней Белазоре с ее каменными хоромами уже не бывать. Но если Исварха смилуется, встанет новая, бьярская… — Светоч бросил острый взгляд на царевича. — Все там тебя благодарят.

— Почему? — удивился царевич.

— За живого бога почитают. Ты и змея победил, и волну остановил, и море заморозил…

— Море? Когда это я успел?

Старуха, устроившаяся под боком у Светоча, захихикала:

— Солнышко ты наше ясное! Покуда ты у меня здесь от хвори поправлялся, ты уже столько чудес по всей Бьярме совершил, что и десяти здоровых царевичей на то не хватило бы…

— Помолчи пока, Линта, — шикнул на нее Светоч. — Об этом мы с ним поговорим особо. А что касается моря — вскоре после вашего отъезда, как раз после того, как люди дома пращуров поставили, пришел с полуночи лютый холод. Утром горожане проснулись, глядь — море встало.

— Так ведь Змеево море не замерзает! — подал голос изумленный Туоли, тихо сидевший в присутствии верховного жреца. — Отродясь такого не бывало!

— Милостью Исвархи и волей сына его, нашего царевича, это случилось, — строго отозвался Светоч. — И не побоюсь сказать, спасло жителей Белазоры. Рыбачьи суда все разбило волной, берег в болото превратился — к воде не подойти… А сейчас рыбаки по льду ходят, лунки во льду долбят, рыбу прикармливают и бьют острогами. Все сыты, никто не голодает…

— Но я-то тут ни при чем, — фыркнул Аюр.

— Э, я вижу, ты тут совсем от рук отбился. Как это ни при чем?! Ты что теперь, обычный лесовик-охотник? Забыл, что через тебя в мир является наш Господь Солнце? Ну-ка, идем!

Аюр удивленно поглядел на Светоча.

— Идем, идем, — жестко повторил старец.

Ничего в нем больше не напоминало доброго деда, неторопливо рассуждавшего о домах пращуров и рыбной ловле.

— А вы сидите, ешьте… И да — скоро нас обратно не ждите. Может, к утру вернемся, а может, и того позднее.

Обитатели бабкиной избушки дружно закивали.

— Мне пряников оставьте! — крикнул Аюр, выходя во двор вслед за Светочем.

Глава 2

Огненная длань

— Туда пойдем.

Светоч ткнул пальцем в расколотую вершину скалы, что поднималась над лесистыми горными отрогами. Озаренная заходящим солнцем, она казалась раздвоенным языком пламени, застывшим в вечернем небе.

— Сейчас? — удивился Аюр. — Засветло же не доберемся!

— Что с того? — буркнул старик и зашагал в сторону деревьев по уже известной Аюру тропинке с таким видом, будто часто по ней ходил. Царевич подумал, что так оно наверняка и было. Он и сам уже излазил окрестности избы Линты и на гору взбирался, осматривая округу. Первый раз — едва почувствовав возвращение силы после той удивительной ночи, когда на грудь ему забралась бабкина змея, а потом явился во сне золотой ящер.

Аюр пытался выяснить у Линты, что значил тот сон, но старуха лишь бормотала невнятицу, поминая старого хозяина избушки — колдуна Замару, не то великана, не то змея огненного… На что надеялся тогда Аюр, еще не окрепшими ногами одолевая горные кручи? Что увидит с высоты сияние золотых доспехов в облаках? Или «старый хозяин» избы явится ему и все объяснит сам? Аюр не знал. Но тот сон долго не отпускал его…

Они начали подниматься в гору. Тропинка петляла среди сосен и валунов — таких больших, будто их сбросил с горы какой-то бьярский бог. Невид с царевичем поднимались молча, тяжело дыша, то и дело поскальзываясь на влажной земле, хватаясь за тонкие стволы росшей повсюду рябины. Аюр время от времени с сомнением поглядывал на старика. Пока они идут по лесу, еще ничего, а дальше будет сложнее. На почти отвесную расколотую скалу Аюр и сам пока не отваживался взбираться. Но Светоч поднимался бодро, как ни в чем не бывало.

Поднимались на гору долго — до поздних сумерек. На закате тропинка привела на скалистый лоб. С него, покато уходящего прямо в пропасть, открывались головокружительные дали: бесконечные леса и где-то там вдали, в туманной дымке, — синеватая кромка гор. Лучи солнца, вырываясь из-под низких облаков, заливали Бьярму слепящим огнем. Казалось, Исварха, отходя ко сну, желает благословить мир.

Аюр подошел к краю обрыва, протянул перед собой руки и погрузил в сияние немигающий взгляд золотых глаз. Светоч встал с ним рядом и запел вечерний гимн Исвархе. Аюр немного удивился — в столичном храме его пели иначе. Молитва Тулума, пожалуй, меньше походила на торжественный гимн, скорее на задушевную беседу. Но хотя слова были разные, смысл не менялся.

— Катится солнце за край миров,

Свет его меркнет, тает тепло,

Перворожденной бездонной тьмой

Лик вековечный скрывает свой.

Не уходи! Позволь мне гореть!

Слаб мой огонь и недолог век.

Силой своей меня одари,

Властью из праха