Шрифт:
Закладка:
Он тайком вздохнул, что не укрылось от девушки.
— Ну вот опять! Ты как будто совсем не рад! Скажи, мне ведь почудилось? Ты, верно, просто устал?
— О Исварха… Любой мужчина был бы счастлив назвать тебя женой.
— Конечно, — без тени сомнения кивнула она. — Если бы ты знал, сколько почетных предложений замужества я отвергла!
— Тем более! А я — чужеземец, вдобавок жрец, не воин. Я никого не убивал и, скажу прямо, не собираюсь делать этого и впредь… Я недостоин тебя. Право же, это плохой выбор для такой знатной накхини. Ты и сама скоро так будешь думать, когда пройдет эта твоя прихоть…
Девушка пристально глядела на него, мрачнея на глазах.
— Мать Найя, мне не показалось! Ты в самом деле не хочешь… Как удивительно! Но почему? Я тебе не нравлюсь?
— Я бы солгал, если бы так сказал.
Сестра Ширама зарумянилась:
— Вот и мне казалось, я тебе по душе. Так в чем же дело? Только в том, что ты жрец?
— Нет. Дело вовсе не в этом.
Марга молча ждала, глядя на него пылающим взглядом.
— Ты, наверно, заметила, что я не провожу все время в отведенном мне храме, как большинство жрецов Исвархи? — медленно заговорил Хаста, подбирая слова. — И вообще редко провожу два дня под одной крышей? Марга, я живу так всю жизнь, сколько себя помню. У меня нет ни родины, ни племени, и я не нуждаюсь в них. Мой дом — вся Аратта, моя семья — я сам. Святейший Тулум никогда меня ни к чему не принуждал, и поэтому я служу ему — по своей воле. Ты решила взять меня в мужья — мне сложно этому препятствовать. Но боюсь, ничего доброго из этого не выйдет…
— Ясно, — резко ответила она. — Тогда забудь мои слова. Я не стану тебя принуждать.
Хаста искоса поглядел на нее.
— Не веришь? И зря! На что мне мужчина, которого нужно тащить в постель силком? Делай что хочешь!
Марга фыркнула, отпустила его руку и повернулась к двери. Хаста хотел было поблагодарить ее за понимание, но, сам того не ожидая, взял за запястье и притянул к себе. И через миг они уже сжимали друг друга в объятиях, как влюбленные после долгой разлуки.
Часть 2
Золотой кораблик
Глава 1
Старик из леса
Предутренний туман окутал Замарову падь, будто старушечьим косматым пуховым платком. Далекие птичьи голоса доносились из белого марева, как из-под воды. На почерневших от времени бревнах избы Линты блестела роса. Обрубки стволов с комлями, из которых была сложена ограда, казались растопыренными в воздухе когтистыми лапами хищных птиц.
Открылась низкая дверка, выпуская из теплого сумрака избы облако пара. Метта, опираясь на древко охотничьего копья, допрыгал до запряженной телеги и взобрался на козлы. Ехать за дровами — дело нужное. Тут хочешь не хочешь, а поднимайся и отправляйся в лес.
Вслед за мальчишкой вышел на крыльцо и Аюр. Выпрямился во весь рост, поправил перевязь тула, окинул округу хмурым взглядом.
— А вот и наше солнышко ясное взошло! — послышался позади ехидный голос бабки Линты. — Сейчас тучки-то развеет и весь мир собой озарит!
Царевич закатил глаза и горестно вздохнул. Подхватил стоявший у двери топор, тряхнул им, проверяя, не болтается ли топорище в проушине, и тоже направился к телеге.
Ему вспомнилось, как совсем недавно Линта пришла к нему, вручила этот самый топор и проскрипела:
— На! Ступай за дровами.
От такой наглости у царевича глаза на лоб полезли.
— Я сын Солнца, — напомнил он сквозь зубы. — Мне не подобает рубить дрова!
— Что же это я, старая, запамятовала-то! — Ведунья хлопнула себя ладонью по лбу. — Точно ведь — сын Солнца! Ну тогда-то и впрямь нам дрова не нужны. Ты нам избушку-то и без них обогреешь — сиди себе и свети! — Аюр стиснул челюсти, но бабка не унималась. — А вот кашу варить стану, как тебе сподручнее — котелок в руки давать или ты взглядом в нем воду вскипятишь?
— Не смей со мной так говорить!
— Да как скажешь. Могу вообще умолкнуть. Да только дрова-то сами на двор не придут. Или ты и деревьями, как водами, повелеваешь? Так чего попусту болтать — прикажи им, пусть из лесу сюда сбредутся, на дрова сами порубятся и в поленницу сложатся. А ежели нет — не обессудь. Кто за дровами пойдет? Метта колченогий или Туоли безрукий? А может, меня, старую, отправишь?
— А раньше кто за ними ходил? — буркнул царевич, с отвращением глядя на топор.
— Да как когда. Иной раз добрые люди за излечение отблагодарят. Иной раз сама за хворостом по ближнему лесу волокусь… Ну да хворост собирается медленно, а прогорает быстро… Ну а иногда, что мудрить, ежели ничего нет, и в холодной избе сижу, зубами стучу, корешки жую, ключевой водой запиваю…
— Ладно, давай сюда топор!
Аюр горько усмехнулся, подумав: «Видели б меня сейчас в Лазурном дворце!»
— Дрова, я тебе скажу, трижды греют! — с важностью объявила бабка, воздевая к небесам узловатый палец. — Первый раз — когда дерево рубишь, второй — когда поленья колешь, а третий раз — уже когда в печи горят. Так что ступай, дитятко. Тебе греться полезно…
С той поры сменилось уже две луны. Походы за дровами стали для Аюра делом привычным. И не только за ними он уходил каждый день в лес, но и за ягодами и за грибами, и с луком — промышлять пернатую дичь. Вот и сейчас он забрался в телегу и устроился позади мальчика. Метта тронул вожжами коней, понукая их идти со двора.
— Аюр! — повернулся к царевичу мальчонка, когда они отъехали от старухиного жилища. — Научи меня из лука стрелять, как ты!
— Ну ты сказал! — засмеялся тот. — Так, как я, — не выйдет. Это в крови должно быть.
— Да ну, в крови! Стрелы пускать всякий может — кто-то получше, кто-то похуже.
— Ну вот и пускай, — обиделся Аюр.
Как можно так пренебрежительно говорить о священном искусстве?! С детства царевичу внушали, что есть три высшие воинские доблести арьев — стрелять из лука, метать копье, править боевой колесницей, — и во всех наследники Ардвана должны быть примером для прочих! Аюр и сам не помнил, когда впервые отправил стрелу в цель, — как бы не прежде, чем научился ходить… Что он там понимает, этот сын стражника…
— Если всякий может, зачем у
