Шрифт:
Закладка:
— «Птица-три», стыковку разрешаю. Хуан, — это мне по приватному каналу, — через время в купол подъедут мои люди. Они получили приказ не арестовывать тебя и не открывать в вашу сторону огонь, лишь охранять вас от разного постороннего отребья. Прошу не провоцировать их своими действиями.
— Понял, сеньор.
— И как только транспорт сеньора Торреса покинет палубу Золотого дворца, вам дадут разрешение на взлёт с нашей стороны, — добавил он.
— Принято. — Всегда бы так!
* * *
— На студию не сильно похоже, заметил я, оглядывая простую трёхкомнатную квартиру уровня третьей полосы. Это когда расстояние до центра примерно равно расстоянию до окраин типа Боливареса. «Полосы» это мысленное деление аборигенов столицы на пять зон по стоимости жилья, Боливарес в пятой, купола вокруг дворца — в первой, тут — золотая середина.
— Так ни оператора, ни режиссёра нет! — пожаловался Веспасиан. — Да и свет…
— Свет мы с собой взяли. Девочки, заносите…
Как чувствовал! Мы одолжили в дворцовой студии два переносных осветителя. Но главное, взяли своего оператора, хоть он и сопротивлялся.
— Жан-Поль, мне некого больше подписать! Эти милашки нашинковать кого-то иглами — всегда за здрасьте! Но вот как камеру держать и куда свет ставить — точно не к ним. А мне хорошая картинка нужна. Это я молчу, о чём говорить будем! Ты привычный, после того ангара в Боливаресе тебя ничем не проймёшь. А «левый» чувак в обморок грохнется — мне что, интервью прерывать?
— Прямой эфир… — потянул латинофранцуз. Знаете выражение лица, когда и запредельно хочется, и от страха аж руки дрожат. Он не мы, ни разу не воин — просто напомню, ему простительно.
— Ага, на всю планету, — подтвердил я с улыбкой змея искусителя.
— Хорошо. Дай полчаса — упакую оборудование, — принял он решение. — Сам не дотащу, будет две-три тележки.
— Девочки помогут…
—…М-да, — смотрел на действо по установке систем передвижной студии временный владелец этого жилья, а он временный, съёмщик через подставных лиц. Девочки помогали Жан-Полю настраивать камеры и свет, работали споро, всё ладилось — им самим нравилось участвовать. — Всё предусмотрел!
— Говорю же, я к тебе езжу только на эпохальные интервью. Думал, ты заметишь.
— Так если б не заметил — фиг бы тебе ответил! — усмехнулся он. — А высадились бы под купол — нашли б меня сами?
Он сомневался в этом, но речь о другом, и надо уводить от скользких тем.
— Давай промик запишем пока? — предложил я. — Объявление на всю планету, что сейчас будет. Возбудить интерес. Несколько штук, с лагом в пять минут.
— А давай! — Обожаю блеск в глазах профессионалов. Особенно тех, кто будет выходить в эфир на ВСЮ планету, по всем-всем каналам, какие есть — далеко не у каждого журналиста в жизни такое бывает. — Народ, нам нужен уголок и… Так, возьмём белую простыню для фона, сейчас принесу…
—…Камера! — это командует Жан-Поль. — Мотор!
— Всем привет. Меня зовут Веспасиан Флавий, сорок четвёртый канал, «Политическое обозрение», — ведущий сел в развалочку на простом демократичном стуле для офисов популярной массовой серии. — Наш канал в данный момент не может осуществлять работу из-за опасности со стороны погромщиков в городе, но через двадцать минут мы выйдем в прямой эфир на резервном оборудовании, и гостем нашей студии будет глава отдела по связям с общественностью клана Веласкес, с экстренным объявлением. Не пропустите!
— Готово! — махнул Жан-Поль. — Давай сразу следующие. Готов? Мотор!
— Всем привет. Меня зовут Веспасиан Флавий, сорок четвёртый канал, «Политическое обозрение». Наш канал в данный момент не может осуществлять работу из-за опасности со стороны погромщиков в городе, но через пятнадцать минут мы выйдем в прямой эфир на резервном оборудовании, и гостем нашей студии будет глава отдела по связям с общественностью клана Веласкес с экстренным объявлением. Не пропустите!..
— Следующее. Готов? Мотор!..
Записи тут же отослали в студию во дворец, и через сорок две секунды после этого со всех вихрей на навигаторе, поставленных мониторить планетарные СМИ, вещал хозяин данной квартиры:
—…Не пропустите!
— Пропустишь тут, если показывают только тебя, без альтернативы, — хохотнула Сюзанна.
— Не расслабляемся, девочки! Атака возможна в любой момент, — напомнил я.
— Да в курсе мы! Помним… — отмахнулась она, и я видел, сеньоре не по себе, просто храбрится.
Броня и мехи войск мятежников въехали под купол перед самым эфиром. Быстро вычислили наше местноахождение и оцепили дом, послав лёгкую пехоту перекрыть выходы в подземные коммуникации. Но слава богу, договор чтили, к нам не лезли.
— Всем привет. В эфире сорок четвёртый канал и его «Политическое обозрение», — начал трансляцию Веспасиан, когда истекли все сроки промиков. Мне в ухо шли команды из штаба — прямо перед выходом девочки отчитались, по двум объектам началась операция, по остальным четырём начнётся в ближайшие четверть часа, группы двигаются ПОЧТИ по графику. Сеньор Торрес во дворце, переговоры ещё идут — Фрейя молодчина. Так что мы оба справились — смогли достаточно затянуть переговоры и достаточно протянуть с эфиром, чтобы успеть к началу. Даже если у девочек не получится, мы всё равно напугаем гадов, свою миссию выполним. Но всё же хотелось, чтобы получилось.
— В студии я, ваш бессменный ведущий Веспасиан Флавий, — продолжал бодрый голос собеседника. — Сам наш канал по причинам безопасности, а именно нахождения студии в районе погромов, свою работу временно приостановил, но сегодня и сейчас мы выходим в экстренный прямой эфир из резервной студии, потому, что обстоятельства сложились таким образом, что… В общем, я не знаю причины, по которой выходим в эфир, причём на всю-всю планету без скидок, но о ней нам расскажет гость, и гость у нас, как всегда, стоит того, чтобы его выслушать. — Я в этот момент кивнул. — Хуан? Представься.
— Хуан Шимановский, — снова кивнул я. — С недавних пор являюсь представителем клана Веласкес по вопросам связей с общественностью. Сорок четвёртый канал выбран нами за то, что вы держите маску беспристрастности. — Признательный взгляд на скупо кивнувшего Флавия. — Все мы пристрастны, к сожалению, и вы не идеал, но именно ваша команда делает так, что со стороны кажется, что вы ни за нас, ни за мятежников. А это в непростое время очень много. Доверие — главный товар в наши дни, который легко продать, но который крайне сложно заработать.
— Польщён. Нет, без иронии, правда польщён! — От елея Флавий, аж растёкся. — Перейдём к сути? Я напомню зрителям и слушателям, что Хуан уже несколько раз бывал в нашей студии, и каждый раз доносимая им информация имела революционный характер. Правда это, что он говорил, или нет — но это в любом случае инсайд высочайшего уровня, который не может себе позволить на планете никто. Кроме, так уж сложилось, Хуана. — А теперь ответный елей в мой адрес. «За что же не боясь греха кукушка хвалит петуха?» Но смешно не было, так надо.
— Да, конечно. — Я картинно вздохнул и откинулся назад, на спинку такого же стула. — Итак, первым в моём монологе станет ответ на незаданный вопрос — почему я. А не, например, её высочество, кто-то из правящей семьи или топов высокого уровня. Понимаете, все мы в этой жизни кем-то являемся. На кого-то работаем, кем-то куда-то назначены, за что-то отвечаем. У нас есть руководство, и главный наш страх ВСЕГДА — это сделать так, чтобы оно было нами недовольно. Чиновника за неправильные слова можно уволить. Бизнесмена привлечь за клевету. Военного — расстрелять за раскрытие тайны. И именно поэтому иногда нужны люди вроде меня — которые много знают, но ни за что не отвечают.
— А разве ты ни за что не отвечаешь? — Подначка.
— Нет. — Покачал головой. — Да, сейчас я являюсь ПРИЗНАННЫМ главой пиар-отдела королевского клана, со мной заключили временный договор, эдакий фриланс. Но при этом я не знаком ни с одним сотрудником этого отдела! И более того, со мной не был заключен трудовой договор в прямом смысле слова — только устное соглашение. Я как бы работаю на Веласкесов, но они мне даже не платят официальную зарплату. А значит любые мои слова — это слова частного лица. Хотя при этом все слышащие понимают их важность и ценность.
— Тебя уже прозвали рупором Веласкесов.
— Именно!
— В таком случае перед тобой открыто огромное поле для обмана и дезинформирования? — нахмурился Веспасиан.
