Шрифт:
Закладка:
Посередине, на мягкой подушке, лежал искрящийся камень золотисто-коньячного цвета в круглой бриллиантовой огранке. Довольно крупный, в диаметре не менее семи миллиметров. Покрутив коробочку, Валя увидела надпись фломастером: “1,43 ct”. Она хотела разглядеть подарок, но не смогла: слезы застлали глаза. Валя крепко обняла Тимура.
–Тимурка, ты с ума сошел!– она поливала его плечо горячими слезами. Наверное, тушь размазалась, оставив черные потеки, ну да и черт с ней!
–Нравится?
–Спрашиваешь?!– она немного отстранилась и взглянула на него.– Изумительный топазолит! Честно? Я думала, что все будет скромнее. Я не ждала полуторакаратник. И даже не мечтала о таком!
–Я выбирал между двумя камнями,– в свою очередь признался ей Тимур.– Между этим и зеленым дёмиком. Но тот ноль восемь карат. Для девушек важен размер, не так ли? Ну я и выбрал то, что покрупнее.
–И правильно сделал!– проговорила Валя весело.
Сели за стол. Тимур стал уплетать еду за обе щеки. Именинница только и успевала накладывать в его тарелку один салат, другой, курицу, колбаску. Он жевал, почавкивая, и неустанно повторял: какая вкуснотища! Ужин как в ресторане!
Валя с нежностью смотрела на него и думала: бедный Тимурка, питается абы чем, нужно его подкармливать. Что ей стоит сварить ему кастрюлю супа? Ее хватит на три-четыре дня. Или нажарить котлет, чтобы он носил их на работу и ел в обед нормальную еду, а не сосиски из не пойми чего. Вкалывает ведь мужик, откуда силы брать?
Сама она немного съела, так как в обед отпраздновала с тетей Лилей. Та ей подарила тысячу рублей, хоть Валя и сказала, мол, не нужно никаких подарков, я живу в твоей квартире, за что тебе огромное спасибо.
Именинница вконец расслабилась от игристого вина; она забралась с ногами на диван и откинулась на спинку, в одной руке держа бокал, в другой – коробочку с топазолитом.
–Какая красота, нет слов! Жалко, моя лупа осталась на карьере. А твоя, Тимурка, далеко?
–Блин, в гараже… Там же, где ограночный станок.
–Ладно, еще успею рассмотреть. Теперь найти бы ювелира… – задумалась она, примерно представляя, каким будет украшение.
–Я знаю одного. Хороший мой знакомый, живет под Екэбэ. Давай я перетру с ним завтра?– вызвался Тимур.– Номер его есть. Если дизайн нешибко сложный, то он возьмется. Что ты хочешь: подвеску или кольцо?
–Кольцо.
Геологиня положила самоцвет на средний палец и принялась им аккуратно двигать: коньячную глубину озарили красные и золотые всполохи – невероятная дисперсия! Яркий блеск передался ее глазам.
–Дизайн самый простой, классический,– сказала Валя.– Полоска золота и крапановая закрепка. Ну знаешь, как в помолвочных кольцах с бриллиантами?– на что Тимур кивнул.– Просто сам камень настолько выразительный, что особых ухищрений здесь не требуется.
–Понял. А какая проба? Размер кольца?
–Размер шестнадцать с половиной. Золото желтое, проба, если можно, семьсот пятидесятая – камню под стать. И спроси, сколько будет стоить.
–Понял, хорошо.
Валя смотрела на него, не отрываясь, и чувствовала, как ее глаза снова наполняются слезами.
–Тимур, огромное тебе спасибо! Никто мне не дарил таких подарков! Даже близко…
Похоже, Тимур и сам был тронут ее искренностью, детским проявлением радости и чистыми слезами благодарности. Вместо слов он подался вперед, прижал ее к груди.
…А за окном валил пушистый белый снег. Уральскую тайгу заметало. Малахитница прохаживалась одной ей известными тропинками и заботливо укрывала невесомым мягким одеялом свои роскошные погреба. Земля зеленого льда и огня погружалась в зимний сон.
Валя попивала чай и задумчиво водила пальцем по перьевидному узору на стекле. Вдруг скрипнула дверь; кто-то переступил порог и громко топнул пару раз, отряхивая валенки от снега.
В балке показался краснощекий Михаил Андреевич. Мех на его капюшоне заиндевел.
–У-у-ух! Ну и мороз!– выдохнул начальник, потирая замерзшие руки и ища глазами свою кружку.
Пока он заваривал горячий кофе, Валя набиралась смелости, чтобы задать волнующий ее вопрос.
–Михаил Андреич, я всё закончила,– сказала та.– Что делать дальше?
Он обернулся к заставленному коробками стеллажу и принял задумчивую позу.
–Так-с, так-с… Какой сегодня день, число?
–Среда, семнадцатое.
–Так,– он почесал щетинистый подбородок и, собравшись с мыслями, ответил:– Мы думали, как лучше, и все-таки решили перевести тебя на время в город. Здесь никаких условий для минанализа. Микроскопу нужен постоянный ток, а у нас, сама знаешь, электричество от генератора. Гонять солярку по восемь часов, пока светло, никто нам не позволит: слишком большой расход. Так что перебирайся в город, Валентина, в цивильный кабинет. Тебе же лучше.
–Я понимаю,– кивнула Гордеева с обреченным видом.– Можно тогда я перееду с января? Мне нужно время, чтобы найти квартиру и перевезти из Вухлы вещи. Тут-то остается следующая неделя, а там два дня – и Новый год… Пока что дайте мне, пожалуйста, работу здесь,– сказала она твердо, готовясь отстаивать свои интересы.
–Что так испугалась?– спросил Андреич весело.– Никто ж не говорит тебе переезжать прямо сейчас. Дорабатывай уж здесь, а сразу после праздников, двенадцатого января, ждем тебя в офисе. За месяц-то найдешь квартиру?
–Найду, конечно,– вздохнула с облегчением Валя.– Спасибо, что пошли навстречу!
–Да не за что! Насчет того, чем бы тебя занять… Ума не приложу. Возьми вон методичку, почитай про минанализ.
Михаил Андреевич кивнул ей на стеллаж, где лежала методичка. Затем сам подошел, достал несколько конвертов из коробки и уточнил:
–Ты разложила пробы по порядку?
–Да.
–Все в этих коробках?
Валя кивнула.
–Хорошо. Надо будет не забыть и отвезти все в кабинет.
Такой короткий вышел разговор. Начальник торопливо выпил кофе и, не теряя времени, зашагал в карьер.
Валя слушала отдаляющийся хруст его шагов по снегу и думала: «Ну слава богу, не пришлось с ними ругаться. Кто знает, что у руководства в голове? Если бы они сказали: спонедельника садись за микроскоп, я бы стояла на своем. Нужно предупреждать заранее…»
Но оказалось, зря она себя накручивала. Михаил Андреевич и сам прекрасно понимал, что спешка ни к чему. Ей дали время на переезд – почти что месяц, и этого достаточно.
Теперь Валя подбирала в голове слова, как преподнести это Тимуру. Последнее беспокоило ее больше всего. О таких вещах не говорят по телефону; ией не оставалось ничего, как дождаться выходных, чтобы всё объяснить при личной встрече.
