Шрифт:
Закладка:
Мужчина презрительно рассмеялся. На его осунувшемся лице проступили морщины.
— Все силы… Да уж. Так отвечать вас учат в полицейском колледже? Наверное, вы еще добавите, что это «гнусное преступление»… И что вы «не оставите камня на камне»…
Упреки были безосновательны, но ни Хюльдара, ни Гвюдлёйгюра они не задели. Оба повидали достаточно и знали, что боль и скорбь принимают самые разные формы.
— Извините. Напрасно я так. — Отец отвернулся от окна и откинулся на спинку кресла. Только теперь Хюльдар заметил, что супруги стараются сидеть как можно дальше друг от друга, и вспомнил, что они не держали друг друга за руки, когда шли к машине. Еще одно не совсем обычное проявление горя?
— Не знаю, сказали ли вам, что две наши сотрудницы находятся сейчас в вашем доме. Если захотите, мы можем обеспечить полицейскую охрану до утра. — Снежная буря быстро двигалась навстречу, и Хюльдар, въезжая во внезапно сгустившуюся тьму, убрал ногу с педали газа. — Подумайте, но спешить с решением необязательно.
Никто из супругов не ответил. Они как будто и не слышали его вовсе и никак не отреагировали на предложение об охране. Возможно, сейчас им было совершенно безразлично, что с ними будет.
— А ведь я не хотела никуда лететь. — Казалось, мать обращается к спинке переднего сиденья.
— Еще как хотела. — Судя по тону мужчины, эта тема поднималась не первый раз. Оставалось только надеяться, что в самолете они не испортили настроение другим пассажирам.
— Вы не забыли пристегнуть ремни? — спросил Гвюдлёйгюр, почувствовав нарастающее напряжение. Его попытка унять бурные воды, кажется, удалась, поскольку супруги замолчали.
За оставшееся до конца поездки время они еще несколько раз обменялись почти идентичными репликами, но к тому моменту, когда впереди появились бесконечные серые стены и красно-белые башни алюминиевого завода в Стрёймсвике, обозначавшие начало городской застройки, мечи были убраны в ножны. Другое дело, надолго ли…
Хюльдар свернул в нужный район. Вид знакомых зданий и улиц так подействовал на мужа, что он расплакался, но не сдержанно и пристойно, как жена, а громко, взахлеб, с рвущими душу стонами. Женщина растерялась и, не зная, как быть, снова заговорила, обращаясь непонятно к кому:
— Я и подумать не могла, отправляясь в аэропорт, что наше возвращение будет вот таким. — Она горько рассмеялась. — Теперь мои тревоги выглядят настолько ничтожными… Настолько пустыми… Смехотворными… Как беспокойство из-за парковки в центре.
Перед отъездом в аэропорт Хюльдар и Гвюдлёйгюр получили четкие инструкции ни в коем случае не задавать никаких вопросов. Предполагалось подождать до утра, когда интервью можно будет провести в должной обстановке. Но сейчас Хюльдар не удержался:
— Из-за чего вы тревожились?
Мать фыркнула.
— Из-за школы.
— У него было не всё в порядке? — Он остановился на красный свет и, воспользовавшись паузой, повернул зеркало так, чтобы видеть ее лицо. Женщина сидела понурившись и опустив голову, напоминая сдувшийся воздушный шарик. Ее плачущий муж забился в дальний угол сиденья.
— Иногда. Но из-за этого нам уже перестали звонить… Нет, дело было в какой-то ерунде, в его поведении по отношению к какому-то мальчику. Мне порекомендовали обсудить это с ним. Я подумала, что поводов для спешки нет, что мы поговорим после возвращения домой. По крайней мере, наш последний разговор не был негативным.
Отец как будто успокоился.
— И о чем же вы разговаривали в последний раз? — с издевкой спросил он. — Сможешь рассказать? Что-то я сильно сомневаюсь.
Хюльдар откашлялся.
— Какого рода поведении? — Он поймал ее взгляд в зеркале. — Речь ведь шла о буллинге?
Она кивнула.
На белом как мел лице темные круги под глазами проступали еще отчетливее. Мятую рубашку украшали кофейное пятно на одном рукаве и красное пятнышко — наверное, от кетчупа — на другом. Стрелки на часах приближались к половине первого ночи, а Эртла все еще сидела в офисе.
Хюльдар не удивился бы, узнав, что в углу стоит свернутый спальный мешок — оказавшись в трудной ситуации, она обычно забывала обо всем, что считала лишним, и на этот раз в список попала поездка домой. Будь они, как раньше, друзьями, он посоветовал бы уехать из офиса, придавить подушку часов на восемь, как следует подкрепиться и вернуться на работу. Лучше так, чем работать на холостом ходу. Впрочем, в любом случае его не послушали бы.
— Не думаешь, что это уже лишнее? — Хюльдар посмотрел на чашку с кофе в ее руке. Сам он держал такую же и уже потерял счет выпитым. Судя по часам, полночь миновала, а значит, наступил новый день, и отсчет можно было с чистой совестью начинать заново. — Если поранишься, вместо крови кофе потечет.
— Отвали, — устало проворчала Эртла и, словно наперекор ему, показывая, что будет поступать ровно наоборот, сделала большой глоток. Хюльдар намек понял и взял на заметку, на будущее. Если подумать хорошенько, придется признать, что предложение рассмотреть буллинг как возможный мотив оказалось несвоевременным. Учитывая ее настроение, эту теорию следовало категорически отвергнуть.
— Это то единственное, что их объединяет, — повторил Хюльдар. Босс закатила глаза. Они сидели друг против друга за маленьким столом с коричневыми кругами, которые дожидались прихода уборщиков через полтора часа. — Более перспективных вариантов просто нет.
— Буллинг? — Эртла сделала очередной глоток и обвела взглядом пустой кафетерий. Хюльдар спустился вниз следом и сел напротив. Отступать он не собирался и твердо решил предпринять еще одну попытку. Возможно, теперь его аргументы выслушают внимательнее, чем раньше, когда они с напарником только-только вернулись из аэропорта.
Вместо того чтобы направиться домой, Хюльдар свернул к офису, верно рассчитав, что Эртла еще на месте. А вот Гвюдлёйгюра отослал, все еще сердясь за отказ объяснить, откуда его знает Ауста. Ругаться не хотелось, и, зная себя, Хюльдар опасался, что не выдержит, сорвется из-за усталости и выместит на младшем товарище накопившееся недовольство. — По-моему, эта версия не более притянута за уши, чем все прочие. — Он повертел в руках чашку. — Известны случаи, когда за границей это приводило к массовым убийствам.
— Ты говоришь о буллинге, в котором замешаны подростки. Стеллу убил не подросток. На Эйитля напал не подросток.
— Никто и не говорит, что в дело не могут быть втянуты взрослые. — Обо всем этом Хюльдар узнал сегодня днем из имейла, который прислала Фрейя. В нем она обобщила информацию, которую раскопала по вопросу буллинга в целом и по Стелле в частности. Неопровержимым доказательством это служить не могло, но Фрейя обещала прислать утром более обстоятельный отчет. Его не удивило, что она предпочла электронную почту разговору по телефону — наверняка хотела избежать еще одной его неуклюжей попытки пригласить ее на свидание. Хюльдар поежился, вспомнив, как это было. — На родителей такое тоже влияет. Не самым лучшим образом. — Он умышленно говорил ровным тоном, не повышая голос, чтобы не провоцировать бывшую напарницу больше необходимого. Вообще-то он надеялся использовать непредвиденную возможность для улучшения их профессиональных отношений. Понятно, что очередное упоминание Фрейи не могло способствовать восстановлению дружбы, но Хюльдар постепенно привыкал к идее, что именно тема буллинга может оказаться ключевой. Раскрытие преступления куда важнее примирения с Эртлой. — Некоторые родители, когда дело касается их детей, способны на всё.
