Осмотрев разрушения, Виктор Иванович отправился к себе, а мы с Лизой поехали в её особняк.

— Дела, конечно, плохи, — говорила Лиза, когда мы вошли в прихожую, — но если поторопиться, месяца за два можно всё восстановить. Тем более, одна кофейня ещё работает.

К сестре вернулся былой оптимизм, первые шок и расстройство прошли.

— Мы не сможем спокойно жить, пока эта сволочь, Шереметев, ходит по земле, — сказал я. — Он будет продолжать гадить. Он не отстанет, пока не получит по морде… или не окажется в могиле.

— Ох, и не говори… А ты останешься на обед или тебе надо в академию?

— Конечно, останусь! Я сейчас слона бы съел. Учёба подождёт.

— Ты отпросился, да?

— Ага. Поэтому смогут пробыть у тебя до самого вечера.

Я соврал, что отпросился. Просто уехал, никому ничего не сказав. Надзиратель хоть и обещал больше не шпионить за мной, но доверие он утратил, да и бегать искать его времени не было.

А Шереметевы должны были заплатить. Неизвестно, как скоро получится добраться до самого Святослава, но его заведения могут гореть так же, как и мои. Нельзя безропотно терпеть нападки. Более того, я считал, что Оболенские должны посодействовать. В конце концов, пострадало имущество не только моё, но и Лизино. Это удар и по их роду тоже.

Возможно, отчасти поэтому Виктор Оболенский так злился — он-то понимал, сколь опасно вступать в открытое противостояние с Шереметевыми. А я и так уже вступил. Мне оставалось только одно — привлечь как можно больше союзников.

После обеда мы с Лизой переместились в гостиную. Лиза поставила пластинку, мы уселись в кресла, продолжили беседу.

— Я всё думаю о предстоящих тратах, — жаловалась она. — Придётся снова взять в долг у Петра Петровича. Мне надо и слугам платить и за аренду. Особняк этот очень недёшево обходится.

— Может быть, тебе переехать в город? — предложил я. — Квартиру арендовать гораздо дешевле, чем такую большую усадьбу. Зачем тебе такие траты?

— Эх, наверное, придётся, и правда, переехать в Москву. А я так привыкла жить на природе.

Я тоже оказался в затруднительном положении. Конечно, деньги у меня были, в том числе на банковских счетах. Они давали неплохой процент, но вот кофейни в ближайшее время не принесут ничего. Страховки может не хватить даже на ремонт. Ярославский завод же даст прибыль только к осени. Все деньги, которые находились на счету предприятия, шли в оборот. Я и так оттуда взял небольшую сумму на восстановление особняка.

Шереметев должен был заплатить за всё. Не хочет добровольно — надо заставить. Он по-прежнему не дал ответ по поводу заложников. Скорее всего, надеялся как-то надавить на меня и тянул время. А я ждал, что он предпримет.

Разумеется, Орлов снова поддержит его преступную деятельность. Разве возникнет мысль у господина главноуправляющего третьим отделением привлечь Святослава к ответственности за сожжённые кофейни? Ни в коем случае. Шереметеву можно всё, а мне — нет. Таково право сильного. А поскольку преступлениями с использованием магии в тридцатые занималась пятая экспедиция третьего отделения, то и со мной разбираться будут именно они. Если, конечно, мои влиятельные друзья не заступятся.

— Можно снять квартиру неподалёку, — предложил я. — Да, тут полно охраны, но вряд ли твоей жизни что-то угрожает. Шереметев не такой дурак, чтобы развязывать войну с Оболенскими на пустом месте.

— Да, ты прав. Мне надо подумать. И слуг поменьше держать следовало бы. Пару горничных хватит. Хочу, чтобы они днём приходили, убирали, готовили, а под конец дня уходили. И нам бы никто не мешал проводить вечера, — добавила Лиза вполголоса и улыбнулась.

— Верно. Если бы ещё почаще удавалось приезжать, а то ведь бываю у тебя раз в год по обещанию.

— Ага, ты так редко приезжаешь, и я постоянно скучаю вечерами.

— Кстати, одну вещь заметил… Виктор Иванович, кажется, слишком сильно за тебя переживает. Не с проста ли это?

— На что ты намекаешь? — удивилась Лиза.

— Ты — вдова, живёшь в одиночестве, а он — богатый, влиятельный человек в вашей семье…

— Алексей! Ты что такое говоришь? — Лиза аж покраснела. — Да я… да я ни за что в жизни… Он женат и вообще…

— Что «вообще»?

— Не знаю, — вздохнула она. — Наверное, я должна тебе сказать…

— Говори, — я напрягся: неужели то, о чём я подумал — правда?

— Виктор Иванович действительно мне делает знаки внимания. В гости постоянно напрашивается, всё какие-то намёки… сам понимаешь. Если честно, даже не знаю, как быть. Виктор Иванович — хороший человек, он много делает для рода, заботится о нашей безопасности, но я не хочу с ним встречаться. А он не отстаёт.

— Но ты ему не отказала?

— Почему же? Я так и говорю, что у меня траур, что моя душа пока несвободна и ни о ком другом думать не могу. Но что мне говорить потом? Он даже не собирается прекращать свои поползновения.

— Так ты прямо ему скажи, чтобы отстал.

— Да? Думаешь, так легко? А если он разозлится на меня? А если это как-то навредит нам с тобой?

— Ерунда. Он — просто начальник стражи.

— И родственник Петра Петровича.

Я не удивился, что начальник стражи стал подкатывать к моей попечительнице. Лиза был одинокой симпатичной молодой девушкой, влюбиться в неё — пара пустяков. Но, кажется, она, и правда, не хотела встречаться с этим человеком. Её следовало оградить от посягательств Виктора, при этом не раскрыв нашей тайны. Мне было невыгодно ссориться с кем-то из Оболенских особенно, из-за такой, в сущности, ерунды.

— Тебе надо переехать в город, — проговорил я, поразмыслив. — Там ты будешь чувствовать себя свободнее и не будешь зависеть ни от Виктора, ни от кого-то другого.

— Ты прав, сейчас я слишком многим обязана Оболенским. И так должна им деньги, а скоро ещё придётся занять. Одна кофейня не покроет все мои расходы.

— Я помогу.

— Ты? Да ты сам должен Петру Петровичу. И вообще, это я обязана тебя содержать. Я же твоя попечительница, в конце концов.

— К счастью, тебе это делать не придётся, я в состоянии сам