* * *

Постоял около ворот шестнадцатого квадрата. Сами ворота я нашёл запертыми, но низкая калитка в них оказалась приоткрытой. Перешагнул высокий порог — огляделся. Та же картина, что и в прочих кварталах: никого вокруг — только кое-где суетились птицы. И мусор на дороге. Здесь я увидел пусть не сломанный стул, но похожую картину: словно хозяева переезжали и в спешке роняли и бросали за ненадобностью вещи.

Не стал заходить вглубь участка, отправился на соседний, принадлежавший теперь боярскому роду Сомовых. У тех осталось немного квадратов — значит кого-то из Сомовых смогу увидеть: хоть слуг, хоть детей или стриков. Расспрошу у них о том, что творится у Силаевых. Возможно, смогу узнать, куда делась семья Варлаи. Благо на мне сегодня не было нашивок с медведем. Выдам себя за безродного прохожего.

* * *

Стражниц у ворот семнадцатого квадрата я не увидел. Прошёл через незапертую калитку. «Обнаружение жизни» подтвердило, что помимо меня в радиусе сотен шагов от будки стражи нет ни одного человека. Обошёл по краю большую лужу, направился вглубь квадрата.

Уже перестал удивляться безалаберности слуг боярских родов, да и самих боярынь. И тому запустению, что видел на их фамильных территориях. Но шёл неторопливо, держал на виду руки: всё ещё по привычке ждал, что меня вот-вот окликнет кто-то из нынешних хозяев квадрата.

Добрёл до бывшего дома Варлаи, так и не встретив никого, кроме голубей. Вот тех заметил непривычно много. Раньше их здесь гоняли, а теперь птицы чувствовали себя на боярской территории вполне вольготно, активно совали свои клювы во все щели.

Когда-то мне довелось побывать в окружённых Синской пустыней древних заброшенных городах. Вот там я видел примерно такую же, по сути, картину. Кусты и траву там заменяли песчаные барханы, а вместо голубей среди почти нетронутых временем и непогодой домов разгуливали юркие ящерки.

Но тишина в синских городах стояла очень похожая на эту. Не абсолютная — такую и тишиной-то назовёшь, лишь когда вдруг умолкнет привычный городской шум. В городах Синской пустыни человеческие голоса смолкли после Катаклизма. А вот почему и когда наступило молчание в боярской части Бригдата, я пока не понимал.

Казалось, что я находился не в человеческом городе, а где-то посреди дикой природы. Шумел под крышами, в кустах и в кронах деревьев ветер, горланили птицы — никакой зловещей тишины. И ничего, что намекало бы на присутствие людей; словно могущественный маг обратил всё население города в невидимок.

Открытая нараспашку створка дверей слегка покачивалась — ветер прижимал её к стене, но та тут же отталкивала, заставляла дверные петли поскрипывать. Голуби наворачивали круги около входа, вытягивали шеи — заглядывали в полумрак длинного коридора. Тот, как я помнил, едва ли не насквозь пронизывал весь первый этаж.

Я отпугнул птиц, вошёл в дом. Ноги по привычке понесли меня к Мышкиной комнате — той, где боярышня спала раньше. Фонари на стенах не среагировали на моё появление: светился каждый седьмой. Такое освещение оставляли здесь на ночь, что бы служанкам было легче ориентироваться в проходах.

Тёмную полосу я увидел издалека — по полу словно протащили тяжёлый мешок, оставлявший за собой грязный широкий след. И сразу сообразил, что именно увидел. Кровь — несвежая, подсохшая не меньше суток назад. Её гнилостный запах почувствовал ещё на пороге. Узнал: слишком часто я сталкивался с ним раньше.

По этому же запаху примерно понял, что увижу в бывшей Мышкиной комнате: тёмный след сворачивал именно туда. Потому что сухая кровь — та, что на плитах коридора — обычно пахла иначе. Тот, что я ощущал в воздухе, подсказывал: где-то поблизости от меня кровь уже утратила свежесть, но пока не высохла.

В трёх шагах от полосы дневного света, лившегося в коридор из комнаты Мышки, я заметил на полу у стены небольшой камешек. Мусора в этом доме раньше не замечал, потому камень и привлёк моё внимание — либо служанки работали из рук вон плохо, либо этот предмет появился здесь после того, как дом обезлюдил.

Ещё издали мне почудилось, что камень имел слишком уж правильную форму. Поднял его — повертел в руке, подушечками пальцев ощупывая гладкую поверхность свинцового шарика. Такой я уже видел и не один: совсем недавно; и такой же я вынул из тела Васелеиды на площади с эшафотом в Реве.

Пуля.

* * *

На полу в бывшей Мышкиной комнате я обнаружил мёртвую женщину. Та лежала на животе, ногами к входу — её лицо я не видел. По размеру тела сразу понял, что это точно не боярышня Алаина. Да и не кто-то из Силаевых: на одежде мертвеца заметил эмблему боярского рода Сомовых.

Перевернул Сомову на спину.

Старуха. Худая, беззубая, дряхлая. С пулевым отверстием в груди.

— Интересно девки пляшут, — пробормотал я.

Не боялся, что меня услышат: «обнаружение жизни» утверждало, что живых людей поблизости не было.

— Что у них тут произошло?

Я знал, кто может ответить на этот вопрос.

* * *

По пути в первый квартал не повстречал ни одного экипажа. Такими пустыми дороги Бригдата я ещё не видел. Если бы не те телеги…

Я щедро разбрасывал вокруг себя «обнаружение жизни». Вблизи стен квадратов не обнаружил ни одной сражницы — нигде.

В Главный храм предков или в здание Совета, что виднелось позади храма, я не пошёл. Сразу же направился к дереву предков, уже на ходу заявляя тому о своём интересе.

— Эй, дерево! — сказал я. — Веди сюда свою куклу. Хочу с тобой пообщаться.

Пнул ствол меллорна.

— Дерево! Не делай вид, что ты уснуло. Я ведь чувствую, как ты за мной следишь.

Трижды припечатал к стволу ладонь.

— Гони сюда свою марионетку! — сказал я. — Будем с тобой разговаривать. Не заставляй меня применять силу, дерево. Ведь я могу поговорить с тобой и напрямую. Вот только тебе, боюсь, этот процесс не понравится. Слышишь меня? Давай, давай! Не отнимай у меня время.

Сверху на меня спланировали сразу с десяток листьев. Я отмахнулся от них, снова ударил по стволу ногой, разбрасывая по сторонам брызги из кусков пахучей коры.

Будучи эльфом я ни за что бы не позволил себе разговаривать со священным деревом в такой грубой и наглой манере. Но эльфом я рождался лишь однажды. Неоднократно побывав в шкуре тёмного властелина,