Шрифт:
Закладка:
Лука прижала к груди руки — точно, как та актриска из плаксивой пьесы.
— Ты… сделаешь это для меня? — спросила она.
Решил обойтись без шуток.
— Конечно, льера Лукория, — сказал я.
Подпустил решимости во взгляд.
Штос-офицерша рванулась ко мне, сгребла меня в объятия.
Услышал, как захрустели мои суставы.
— Кир… я жеж… Ты такой!..
— Да.
Я не стал говорить Луке о том, что сам вдруг захотел заглянуть в «эти глаза».
* * *
Представлял, что штос-офицерша бросится выпрашивать у компаньонок бумагу, чтобы быстрее набросать послание для королевы. Но льера Лукория торопиться не стала. Покинула бордель и вернулась к нам почти через сутки — усталая, дёрганная, точно с нашей предыдущей встречи не смыкала глаз.
Вручила мне пахнущий духами пухлый конверт.
— Кир, — сказала она, стыдливо опустив взгляд, — я понимаю, что поступаю… дурно. Мне не следовало бы заставлять тебя делать для меня… такое. Я жеж помню о твоих чувствах. И очень ценю их, поверь. Но… ты пойми, я жеж не знаю, как можно сделать по-другому. Если бы могла, я бы сама…
Так и хотел махнуть рукой и сказать: «Не парься».
Но после трёх скучных дней в борделе лень было даже говорить — ограничился жестом. Если вчера сомневался: стоило ли предлагать льере Лукории свою помощь. То теперь чувствовал, что прогуляюсь до дворца с радость — да и не без удовольствия пообщаюсь с зеленоглазой королевой.
Тем более что наверняка не скоро увижу ту снова: Васина рана зажила — завтра-послезавтра можно было уже занимать места в дилижансе.
* * *
К башне подошёл на закате, спрятавшись под «отводом глаз». Постоял у её основания: рассматривал светившееся под самой крышей окно. Прикинул, как лучше к нему подобраться.
Хотел уже скастовать «кошачьи лапы», но вдруг передумал.
Покачал головой.
— Нет, — пробормотал я. — Не полезу.
Бросил на двери входа «обнаружение жизни».
Не так уж и много охраны.
Решил, что поднимусь по лестнице.
* * *
Моему приходу королева обрадовалась.
Ну и, конечно же, удивилась.
Вручил Кате письмо штос-офицерши Лукории — оно тут же полетело на стол, легло поверх стопки страниц недописанного трактата. При мне королева его так и не распечатала. Сказала, что в ближайшие дни у неё будет на чтение предостаточно времени.
* * *
Катя ещё спала, когда я утром скастовал на стене её комнаты «скрепы» входа. Заранее планировал уходить из Мужской башни именно таким способом — подготовил похожий вход и в борделе. Положил на подушку рядом с королевой «женское сердце». Этот похожий на тюльпан красный цветок сумели вчера раздобыть для меня компаньонки льеры Рикарды. Он с вечера дожидался своего часа в темноте эльфийского дома.
* * *
Очутился в «Доме ласки и удовольствий», узнал от Васи, что Лука дожидалась моего возвращения в соседний апартаментах — провела там всю ночь.
* * *
— Как это она ничего не велела мне передать? — переспросила льера Лукория.
Недоверчиво приподняла брови. Отёки вокруг её глаз уменьшились, раны на губах зажили. Похоже, льера всё же воспользовалась заживляющими зельями.
Я пожал плечами.
На похожие вопросы я ответил уже с десяток раз.
Когда сегодня утром уходил из Мужской башни, письмо Луки оставалось непрочитанным. Катя вчера о нём так и не вспомнила: мы занимались другими делами. Но я не стал говорить об этом штос-офицерше.
— Совсем-совсем ничего? — повторила Лукория.
Сейчас она походила не на строгую офицершу, а на большого обиженного ребёнка. Замерла посреди комнаты. Заламывала руки, растеряно поглядывала то на меня, то на хмурую Васелеиду, точно выпрашивала у нас слова поддержки.
— Совсем, — сказал я.
Если поначалу, когда Лука только ворвалась к нам в комнату, я ещё пытался подобрать слова ей в утешение, то теперь на её однотипные вопросы только злился. Видел, что они сумели утомить и Васю: та не переставала хмурить брови.
Наконец, я не выдержал, натянул сапоги. Слез с кровати, повесил на стену карауку.
— Льера Лукория, ты мне доверяешь? — спросил я.
— Это жеж… — произнесла Лука. — Не в этом дело… Но…
Я сказал:
— Возьми меня за руку.
Мой тон не позволил шлос-офицерше спорить — она выполнили моё распоряжение.
Сжал её пальцы.
— Закрой глаза.
— Зачем? — спросила Лукория.
— Делай, что говорю!
Лука послушно сомкнула веки.
— Не открывай глаза, пока не разрешу, — сказал я. — Иди за мной. И не пугайся.
Бросил Васе: «Я ненадолго».
Направил в «скрепы» ключ-приказ, шагнул в стену, увлекая за собой штос-офицершу.
«Скрепы» входа на стене в Мужской башне ещё не развеялись. Я на ходу подпитал их маной. Протащил через них льеру Лукорию.
* * *
Королеву мы застали сидящей за столом. Монархиня торопливо чирикала карандашом на листе бумаги. Непричёсанная и неумытая, в распахнутом халате на голое тело. Она заметила наше появление; вскочила, опрокинув стул. Не сразу меня узнала — подняла руки в защитном жесте. Испуг в её взгляде почти тут же сменился изумлением.
Похожее выражение отразилось и в щёлках-глазах штос-офицерши.
— Катя, это Лукория, — сказал я. — Лука, это Великая Государыня Каталиния Восемнадцатая. Познакомьтесь друг с другом, девочки. Пообщайтесь. Вернусь к вам позже. Удачи.
Не дожидаясь реакции женщин на мои слова, я вернулся в эльфийское жилище.
* * *
В апартаменты борделя решил пока не возвращаться. Надоело там сидеть. Да и давно собирался прогуляться в квадрат Силаевых, передать Мышке подарок.
Небольшую, набитую мелкими опилками игрушку я увидел, когда позавчера прогуливался по Реве — не смог оставаться безвылазно в борделе. Так и не понял, кого изобразил пошивший зверюшку мастер: то ли разновидность медведя, то ли бегемота. Но игрушка получилась у него забавной.
Чем-то она напомнила мне саму Мышку — купил её для боярышни, не раздумывая. Ещё одним плюсом игрушки посчитал размеры: они вполне позволяли поместить её в тайник за красным камнем. Что я и решил проделать, пока льера Лукория и Каталиния Восемнадцатая проясняли все интересовавшие их вопросы.
Первый квадрат Бригдата встретил меня запахом меллорна и уже привычным полумраком. А ещё тишиной — не слышал ни шарканья шагов, ни человеческих голосов. Различил только едва уловимый шелест листвы над головой, да издалека доносилась приглушённая расстоянием перекличка встревоженных птиц.
Пусть я и прятался под «отводом глаз», но всё же предпочёл не пересекать дорожки и освещённые участки, добрёл до забора. А
